— Это Женькин друг, — сообщила Лючка декларативным тоном.
— Наш, — буркнула я.
— Ну да… Но с Евгенией они подвинуты на одном интересе. На кораблях. Сидят вечерами и отрешенно погружаются в мир чайных клиперов…
— Язык мой — враг мой…
— А что? Разве это секрет? — Лючка театрально распахнула подкрашенные ресницы.
— Я тоже интересовался парусами, — вдруг признался Стаканчик. — Этим летом пошел в клуб «Паруса надежды», про него в «Новостях» показывали. Нашивки у них с якорями, черные пилотки. На шлюпке под разрезным фоком ходят, здорово так. Пришел, записали сразу. И пилотку дали. Только нашивку сразу не дали, потому что сперва кандидат. Стали заниматься, морские узлы учить. Это легко, я многие и раньше знал. И кое-что про такелаж и рангоут… Сначала понравилось, потому что ребята там как дружный экипаж, никого не дразнят, помогают, если надо… Дисциплина, конечно, но в морском деле так и надо, наверно… Зато по вечерам песни под гитару, все вместе сидят так, плечом к плечу…
— А потом что-то не так? — догадалась я.
— Потом… неделя прошла, а на пристани ни разу не были. Шлюпок я не видел. Каждый день узлы, устав да маршировка с деревянными автоматами. Если кто ошибся или отвлекается — десяток отжиманий перед строем. Мне, правда, не пришлось, но как-то все одно и то же… Я одного старшеклассника, он «юнг-капитан» называется, спросил: когда же под паруса? Тот будто даже удивился: «Не знаешь разве, что сперва нужна внутренняя настройка личности? Воспитание характера». Я говорю: «А под парусами разве нельзя?» А он: «Главная задача моряка — не паруса, а защита отечества. Не слыхал?» Я опять спрашиваю: «А от кого защита?» Он даже глаза вытаращил: «Ты на какой планете живешь? Не знаешь об угрозе? О террористах, которые захватывают заложников?» — «Знаю, — говорю, — но как против них с деревянными автоматами?» — «С деревянными, — говорит он, — это сначала, а потом с настоящими…» — «Ну, это потом… а сейчас-то что? Паруса-то когда? Ведь морской клуб…» — «Не морской, а морскойвоенно — патриотический…» — «А чтобы просто морской, так не бывает?» Этот юнг-капитан усмехнулся и говорит: «Спроси, кандидат, у инструктора…»
— Ну и спросил? — с опаской поинтересовалась я.
— Там есть такой, взрослый уже, зовут капитан-инструктор Каницкий. В фуражке, в кителе. Я подошел после строевой подготовки, говорю: «Простите, можно спросить?» А он в ответ: «Вы, кандидат, обращаетесь не по уставу. Следует так: „Товарищ капитан-инструктор, разрешите задать вопрос“». Я повернулся и пошел. А он вслед: «Остановись». Я обернулся: «Что?» — «Ты хотел задать вопрос!» — «Я раздумал.» — «Нет уж говори, раз начал». — «Не хочу». И тогда он встал навытяжку и рубит, как команду перед строем: «За пререкание с инструктором — пятнадцать отжиманий! Приступай!» Ребята кругом стоят. Я говорю: «Еще чего…» А он: «Хочешь вылететь из клуба?» Я снял пилотку, положил на спортивное бревно и пошел… Вот и все.
