«Лён… Месяц похож на малыша, который собрался купаться… Я помню, как меня мама купала…»
Не смей вспоминать! Нельзя!!
Он стиснул камень до онемения в суставах.
Это же один взмах. Поднять и…
Камень казался стопудовым. А завиток на виске замер, словно почуял что-то…
Ну…
Зорко шевельнулся. Повернулся на спину. Сел. Глянул синими веселыми глазами, заулыбался.
— Ой Лён! А ты мне только что приснился!.. Лён, ты чего…
Зоркина улыбка пропала. Он что-то понял. Посмотрел на камень. И — Лёну в глаза. И повторил:
— Лён, ты чего…
Лён выпустил обломок. Тот, падая, ссадил ему кожу на косточке. Лён не шевельнулся. Тяжело сказал:
— Я знаю, кто ты…
Зорко сел прямее. Глаз не отвел и бросил отчужденно:
— Ну и что? Я и не скрывал, что я за йоссов.
— Ты не просто за йоссов, ты сам йосс.
— Ну и что?
— Ты не просто йосс, ты их гонец. С делом особой важности.
— Ну и что?
С каждым «ну и что» Зорко ощетинивался все больше. Глаза выбрасывали синие иглы. Коленки и локти торчали как шипы. Каждая жилка напружинилась.
А Лён, наоборот, обмяк. И сказал с бессильной сумрачностью:
— Ты не должен был мне доверять. Потому что я тоже… Только с другой стороны…
«Господи, что я говорю! Это же нельзя!..»
Зорко тоже обмяк. Приподнялся и опять сел. На корягу. Она качнулась, Зорко чуть не упал. Махнул руками, словно схватиться хотел за пустоту. И была в этом движении такая беспомощность… Но страха в глазах не было. Он опять глянул прямо и спросил шепотом:
— Почему же не убил?
Лён постарался разозлиться. Чтобы за счет злости вернуть твердость.
— Я, по-твоему, кто?! Наемный бандит? Солдаты не могут убивать спящих!
— Ох уж… не могут…
— Да!
— А ты, значит, солдат?
— А ты разве нет?
— Я… не знаю…
— Разве ты не давал клятву?
— Я? Да… да, я обещал. Конечно… Но я не хотел быть военным.
— Не важно, кем ты хотел. Важно, кто ты есть! — Лён снова попытался разозлить себя.
А Зорко смотрел вроде бы спокойно. И сказал без выражения:
— Ты же хотел ударить.
— Не важно, что я хотел. Важно, что не ударил…
— Это действительно важно, — согласился Зорко. Грустно и с капелькой насмешки. Да, страха в нем не было. И злости тоже. Стало ясно: Зорко просто не верит, что Лён может сделать ему плохое.
Лён скрежетнул зубами.
— Ты дурак, да? Не понимаешь, что это всерьез?
— Нет, я понимаю… — Зорко опустил голову. Большим пальцем ноги шевелил на песке полосатый каменный окатыш.
— Тогда слушай. Мы же не сможем переубедить друг друга! Перетянуть на свою сторону…
— Не-а… — Зорко еще ниже опустил голову.
