Первый отряд снова пел свою «Песню отплытия» — самую любимую:
Были дни — мы не раз
Уходили сквозь штормы в походы
И огни
Среди волн
Зажигали в холодных морях…
Так пускай в этот раз
Провожает нас солнечный свет.
Как награда за то,
Что не ждали у моря погоды.
— Надо умыться, — сказала Лена. — Смотри, ты весь в глине.
Лерка молча кивнул и зашагал к причальному плотику.
— Поздно уже, — сказала ему в спину Лена. — Хочешь спать?
Сама она спать не хотела. Во всем теле ровно гудела усталость, болела нога, правда, не так сильно. А про сон и думать не хотелось.
— Не хочется спать, — откликнулся Лерка.
Он ступил на плотик. Доски прогнулись, и фонтанчики с плеском запрыгали из щелей. Лена сняла тапочки. Доски были очень теплые.
Лерка аккуратно поставил на край плотика сандалии, сел на корточки и начал смывать с локтя глину.
— Убрал бы сандалии от воды подальше, — посоветовала Лена.
— Зачем? — спросил он. Повернулся и не удержался на краю.
Лена увидела, как он светлым комочком ушел на глубину, а у самого дна стремительно распрямился, выбросив вперед руки. Она тихонько ахнула и боком плюхнулась в воду.
Глубина была небольшая — по плечи. Лерка медленно и красиво всплывал. Он плавно обходил свою спасительницу, как акула обходит коралловый риф. Лена бросилась к нему, ухватила за рубашку и выволокла на край плотика. Потом, тяжело дыша и постанывая от боли в ноге, забралась сама. Лерка торопливо вскочил на пружинистых досках.
— Ты чего? — спросил он. — Ты испугалась, да?
Лена, мокрая и растерянная, молча смотрела на Лерку. Ей хотелось не говорить, а фыркать и встряхиваться, как упавшему в воду щенку.
— «Испугалась»… — наконец сказала она. — Всыпать бы тебе за такие фокусы! Ныряльщик. Прыгай еще за ним тут…
И тогда Лерка засмеялся. Она никогда не видела, чтобы он так смеялся.
— Я же умею плавать! — говорил он сквозь смех. — Я знаешь, как плаваю? Хоть через все озеро. Я же плавучий!
— Плавучий… — откликнулась Лена. — Дрожишь вот теперь…
— Это ты дрожишь, — заметил Лерка. Перестал смеяться, но не обиделся. Он стянул облепивший его ситцевый костюмчик и начал выкручивать, усевшись у самой воды. Потом коротко глянул на Лену из-за плеча.
— Думаешь, мне жалко было ту кошку? — неловко спросил он. — Я бы тебе отдал обязательно. Только ее нет… Я ее Лодьке отдал.
— Когда? Вы же подрались! Он же ушел!
— А я догнал потом. И отдал…
— Эх ты, колючая головушка… — тихо сказала Лена.
Она перестала вздрагивать. Было тепло. Только сарафан оставался тяжелым и липучим. Лена, согнувшись, принялась выжимать подол.
