Все-таки они едва двигались. Почти час ползли эти двести метров. Лерка совсем измотался, но Лена не решалась отобрать у него второе весло. Наконец подошли к месту, и лодка заскребла по дну.
Лерка прямо в сандалиях спрыгнул в воду и ухватился за корягу. Но та, как якорь, цеплялась лапами за дно.
— Не вытянем ведь вдвоем-то, — сказала Лена. Лерка обнял себя за плечи, постоял над корягой. Толкнул ее коленом. Она даже не шевельнулась.
— А попросим первый отряд, — предложил Лерка.
— Будут они возиться…
— Будут, — пообещал он. — Я им скажу, что это надо.
Он ушел и скоро привел четверых мальчишек, самый маленький из которых был ростом с Лену.
Они со сдержанным интересом взглянули на корягу.
Могучий Олег Пинаев, по прозвищу Пендаль, спросил:
— Зачем вам эта древесина?
Лена подняла палец:
— Тихо… Потом узнаете. Ну-ка, помогите поставить.
Пендаль и трое его приятелей засучили штаны и единым махом вынесли на берег безголового Озерного Царя.
— На лапы ставьте, — распорядился Лерка. — Да подройте лопаткой, чтоб не упал.
— Опять эта козявка чудит на весь лагерь, — суровым басом сказал Олег. Но корягу они подняли, и «Повелитель озера» прочно встал на три растопыренные ноги.
Он стоял, чуть согнувшись, подняв одну расщепленную «руку», а другой почти упираясь в песок. Непонятный, безголовый. Чего-то ждущий. Лерка похлопал деревянное чудовище. Быстро глянул на Олега и сказал непонятные слова:
— Вот и все. Ну-ка, встань, потому что пора…
Пендаль хмыкнул, провел пятерней по Леркиному ежику, а Лене сказал:
— Вы к нам сегодня приходите ужинать. Компоту будет невпроворот. А потом песни петь будем. Костерчик запалим. Нынче мы без начальства, будем петь до ночи.
Первый отряд очень любил петь песни.
Был уже совсем вечер. Солнце сползло на краешек неба, и тонкие облака на западе набухли розовым светом. Зеленовато-синий мрак залег в лесу, обступившем лагерь. Только стволы у близких к опушке сосен горели спокойным золотом среди этой тьмы. Они словно изнутри светились.
Лерка, расшибая коленки о кромку ржавого ведра, притащил сырую глину.
Он дышал часто и весело, будто после отчаянной игры в «сыщики-разбойники».
— Ты же совсем измучился, — обеспокоенно сказала Лена.
— Я?! — он изумился так искренне, что Лена не сдержала смеха:
— Ох, Лерка, Лерка…
А он разгорался задором, как уголек на сухом ветру.
Вытряхнув глину, Лерка повернул ведро и кулаком продавил две дыры в проржавевшем боку. Деловито сообщил:
— Глаза будут.
— Как глаза? Где? Ведь голову ты из глины хотел делать?
