— Ой, Лерка, — сказала она. — А зачем? А из чего их строят?
— Из глины. Глины много.
— А зачем?
Лерка несколько секунд молчал. Может быть, все еще думал: стоит ли говорить? И сказал:
— Для муравьев. Термиты ведь тоже муравьи, только большие. Африканские. Значит, у них привычки одинаковые, только наши муравьи не умеют строить термитники. А если им кто-нибудь построит, им же не хуже будет. Наоборот, как дворец. В один термитник хоть целый миллион муравьев влезет. Хоть два. Сколько хочешь.
— Не привыкли они к таким дворцам, — заметила Лена.
— Привыкнут, — сказал он. — Им же только лучше от этого. Ну, сперва их мало будет, а потом разведутся. Туда же сто муравейников влезет. А муравьи полезные, они лес от вредителей берегут. Значит, и термитник полезный.
— Лерка, Лерка… — медленно сказала Лена. — Сам ты это придумал?
Он помотал головой:
— Я про муравьев по радио слушал. А про термитов Лодька рассказал. Сам рассказал, а теперь не верит… Да я бы уж построил, только не знаю, как купол делать. Он, наверно, провалится. Глина хрупкая, когда высохнет. В Африке, наверно, не такая глина. Ты не знаешь?
— Не знаю… Большой ты его собираешься строить?
Лерка вспрыгнул на табуретку, поднялся на цыпочки к вытянул к потолку руку.
— Вот такой. Не очень…
— Ой-ёй, — сказала Лена. — Ничего себе.
Он вытянулся вверх изо всех сил. Новые сандалии заскрипели.
— Настоящие-то еще больше.
— Попробовал бы сначала маленький сделать.
Лерка прыгнул на пол, но не сел. Он стоял теперь перед Леной, обняв себя за плечи и по-птичьи склонив набок голову. Потом сказал:
— Я люблю большое строить.
— Например, слона, — вспомнила Лена. — Да?
— Ну и слона… А что?
— Да ничего. Так…
— Все говорят «ничего, ничего». А потом смеются, — хмуро сказал он.
— Ты не думай, что я смеюсь. Мне интересно. Только непонятно. Про термитник понятно, а про слона нет. В него ведь муравьев не посадишь.
— Зато играть можно.
— Ого! Вот это игрушка!
— Думаешь, если большой, значит, плохо?
— Я… не знаю, — откровенно сказала Лена.
Лерка смотрел упрямо, почти сердито.
— Надо, чтобы игрушки были похожи на настоящие. Как на самом деле. Чтобы им лапы не отрывали.
— Какие лапы? — удивилась Лена.
— Плюшевые… В седьмом отряде три плюшевых медведя было. Теперь все — инвалиды. У одного даже голова на ниточке. Потому что их не жалко. Они на живых не похожи нисколько. А большой медвежонок, который из репейников, до сих пор целый.
Лена вспомнила: в самом деле, есть у малышей из седьмого отряда медведь, слепленный из репейных головок. С добродушной мордой, толстый, ростом чуть пониже Лерки. Сделали ему берлогу под высоким крыльцом, и любят его все, и возятся с ним.
