Ещё в той гимнастёрке простреленной,
Ещё в каждом рубце ныли нервы.
Но уже к мирной жизни пристрелянный,
День Победы отпраздновал первый.
День Победы как праздник не признанный,
Мы отметили единолично.
Вождь решил так, и значит пожизненным,
Что решил он, считали привычно.
Мы студенты, солдаты недавние,
На пути к невоенному миру.
Мера водки по-честному равная.
Хлеб, селёдка, картошка в мундире.
Ежегодно упрямо старались мы,
Чтобы закусь была фронтовая.
Ветераны, в тот день собирались мы,
Тосты провозглашали, вставая.
Но начало без тоста, печальное.
Как шаги по кровавому следу.
Эта рюмка была поминальная,
За друзей, не узнавших Победу.
Водка, хлеб — чёрный хлеб, не для пира,
И селёдка с картошкой в мундире.
Из страны, отторгавшей без жалости,
Уводимы еврейской судьбою,
В багаже вместе с нужною малостью
Увезли День Победы с собою.
За столом становилось всё меньше нас
Пустота между нами всё шире.
И количество водки уменьшилось.
Хлеб, селёдка, картошка в мундире.
Сиротливо в день этот торжественный.
А ведь был выпивон какой славный!
Без конца поступают приветствия.
Я последним в застолье оставлен.
Чёрный хлеб, словно выпечка сдобная.
Воевавший один я в квартире.
Водка. Рюмка напёрстку подобная.
Хлеб, селёдка, картошка в мундире.
Умолкают фанфары. А лира?
Память. Атаки. Потери. Беды.
Водка.
Селёдка.
Картошка в мундире.
Всё.
Праздник Победы.
