– Готово, дорогой друг. Валя, везите носилки, в палату его, отдыхать.
Ты пришла с кефиром, бананами и грейпфрутом. Я еле спустился в холл больницы, ходить было больно. Тебя не пустили внутрь из-за карантина, мы встали в дверях, обнялись. Ты смотрела на меня во все глаза, как когда-то в машинке под томатный хруст. Ты пыталась понять, удалили мне неведомые источники твоего страха или нет. Хорош ли был хирург. Правильно ли кромсал, те ли опухоли вырезал. Ты всматривалась и молчала. Как безумная, ощупывала меня глазами сантиметр за сантиметром.
– Ты что, не носишь пижаму? – спросила как-то даже радостно.
– Не-а. Освобождался от нее по частям. Как тогда в банке от костюма, помнишь?
Засмеялись, я поцеловал тебя в лоб. Рассказал тебе про интеллектуальный секс с кубиком Рубика. Снова смеялись, но ты в такую дикость не поверила. Мрачный охранник задергал на нас усами. Ты перестала смеяться, смотрела тревожно, обводя зрачками мои контуры.
– Сергеев, нам нужно расстаться, – выдохнула, глянула на охранника, затем мне под ноги, потом себе и добавила: – Мне страшно, Сергеев. Дай мне спокойную и полноценную жизнь.
Стояли. Задергалась от ветра дверь. Ты плакала. Договорились: когда я выйду из больницы и пройду период реабилитации дома, сниму квартиру и съеду.
Ярко светило солнце, дети во дворе визжали, я таскал из дома в машину подушки, одеяла, одежду и обувь, сковородки, кастрюли и книги. Все остальное оставалось у тебя.
– Ты же не будешь пилить диваны? – сказала ты с гонором. – Здесь живет твой ребенок.
Пилить? Нет, не буду.
Ты наблюдала за мной из окна, то и дело вытирая глаза ладонью.
Меня дергало из стороны в сторону, когда я пришел смотреть квартиру, беседовать с хозяином.
Он рассказывал, словно из-за толстенного стекла:
– Вот тут микроволновка, здесь вот плита, тут вот она перекрывается – будешь надолго уезжать, лучше перекрывай, – вот вентили холодной и горячей воды, вот здесь счетчики, тут вот лампочки лежат…
Кивал головой, но мало что понимал. Я видел вокруг лишь твои огромные глаза, полные слез, как тогда, в больнице.
Что происходит? Что мы делаем? Почему и зачем?
Когда перевез вещи, все равно вернулся в тот день к тебе. На всю ночь. Ты кричала, шептала, вздыхала:
– Сергеев, не уходи, вернись, я люблю, люблю тебя, возвращайся, мой хороший, прости…
А утром:
– Ладно, тебе пора. Осваивайся там, на новом месте. Я позвоню…
И глаза. Эти твои глаза. Они прощались. Они давили меня, словно сильные пальцы – фурункул. Но из них самих капал мутный сок. Соковыжималка-печаль работала в тебе на всех парах.
