Ты сказала, хватит, мне больно. Но я не мог остановиться. Я двигался все быстрее, я видел, как на крыше этого дома будет разбит дивный сад, целая аллея с фонарями, прудиками, мостиками и скульптурами, изображающими русалок, водяных и гномов. И это будет место силы, место счастья. Сюда будут ходить люди даже из соседних домов. И им будут рады. Здесь все друг другу будут рады. Но никто не забудет, что под крышей, прямо под ногами, целый этаж, напичканный фараонами, что лежат неподвижно под белыми одеялами. Они вглядываются в неведомое, пытаясь соскользнуть с лезвия: либо провалиться в смерть, либо воскреснуть. Один из фараонов резко сел в кровати, распахнул на меня глазницы – в них клубился золотой дым.
Я вскрикнул, ты вскрикнула. Прижал тебя к груди, гладил по волосам. Боковым зрением увидел жирную кошку, что рассматривала нас с каким-то остервенением. Шаркнул ногой – кошка исчезла за ближайшей стеной.
– Поехали отсюда, холодно, – ты сказала это, словно маленькая девочка, упрашивающая папу.
Ты попросила отвести тебя на ночную дискотеку «подергаться», я ничего не имел против. Тебе надоело все, что я тебе включал: все эти дикие рок-музыки.
В клубе было пыльно, шумно, пьяно, людно. Адское остервенение, подпрыгивания и кривляния, словно пол клуба – это и есть та самая сковородка, на которой черти жарят души грешников.
Я пошел покупать себе пиво, тебе коктейль, протискиваясь сквозь потные тела кривляк, обходя целые пирамиды из женских сумочек, уложенных в центре кругов танцующих. И мне вспомнилось где-то слышанное: освобождение человека, либерализация личности вскоре дойдет до того, что желудок и печень скажут: я главнее, нет я! Освобождение не имеет конца в нормальном логичном виде. Конец всякого освобождения всегда абсурден. Сначала вроде все хорошо: освободились от традиций, от веры, от семьи, от обязательств. А дальше что? А дальше – с какой стати желудок, печень, почки, селезенка, простата – с какой стати все это должно находиться в подчинении у мозга? Не-е-е-ет. Все эти органы должны стать сами по себе. Желудок отдельно, печень отдельно, почки отдельно. Иначе какая это свобода? Это не свобода. Это имперский диктат мозга. А мозг-император нам не нужен. У нас демократическое отделение органов друг от друга. Органическая конституция и республика. Мы выстраиваемся в ряд, а не в пирамиду. У нас не ввысь, а вкось теперь.
Я задел очередную пирамиду из сумочек ногой – и она рассыпалась, выкатились помады, вывалились кошельки, мобильные телефоны с пропущенными от мужей звонками, влажные салфетки. А влажные девочки все прыгали.
