Да, она досталась ему девственной, и это, возможно, сыграло свою роль, возбудило в нем самые чистые чувства и разбудило чувство ответственности. И вдруг он узнает, что она… Нет, этого нельзя допустить.
Все приятные воспоминания, все то, чем она была счастлива, были отодвинуты, вернее, задвинуты в темный угол, куда она теперь просто не имеет права заглядывать. Она не может стать женой такого человека, как Шорохофф. Она недостойна его. А потому ей надо исчезнуть.
— Катя, я недостойна его, — прошептала она, глотая слезы и видя в подруге единственного человека, с которым она могла бы поделиться, тем более что Катя работала в «Золотой нимфе» и знала о клубе многое. — Я беременная танцевала голая перед мужчинами. И даже если я промолчу, правда рано или поздно все равно вылезет наружу.
— Зоя, что ты такое говоришь! Да ты единственная, быть может, кто не спал с клиентами! И ничего стыдного в твоей работе нет. Ты же зарабатывала для ребенка! И не проституцией, хотя если бы ты даже и была проституткой, то я бы лично тебя не осудила.
Зоя горько усмехнулась. Катя — добрая душа.
— Но Шорохофф — мужчина. И теперь, когда остается один шаг до брака, да-да, он говорил мне об этом, даже и не зная о ребенке…
Произнося эти слова, она словно сама открывала для себя новость, которую приберегла, чтобы обдумать его предложение в тишине и покое. Да, он же ей так и сказал, что не представляет себе жизнь без нее, что любит ее. Что они должны быть вместе. Только сначала ему нужно уладить свои имущественные дела. Там, в его гостиничном номере, она словно потеряла рассудок, плохо соображала. Она чувствовала только его тело, его руки, которые обнимали ее, гладили по голове, лицу, его губы, которые целовали ее с такой нежностью, что перехватывало дыхание. И ей там, в постели, было вполне достаточно того, что они просто рядом. Мечтать о том, чтобы быть с ним всегда, она себе не позволяла.
— Он сделал тебе предложение?
— Не знаю… Катя, я уже ничего не знаю… Быть может, он ведет себя так со всеми своими поклонницами…
Произнеся эти слова, она предала его. Зачем? Чтобы было легче отказаться от него?
— Ты только представь себе: вот мы поженились, живем счастливо, и вдруг ему кто-то показывает фотографии, где я в кабинете танцую перед мужчиной… Я не выдержу разрыва. Лучше уж не привыкать к счастью.
— А я бы на твоем месте ему сама все рассказала. Причем как бы между прочим. И про ребенка — тоже.
— Про ребенка — между прочим?
