— Видел, — осторожно ответил Миронов. — Что-то я видел, вот что — не пойму. Чего я не видел, так это китайских ресторанов в Змиевском. Вы не волнуйтесь, разберемся.
И решительно рванул на себя дверь. Встречи со страшными спецслужбами он не боялся. Почему-то участковый был уверен, что ничего хуже работы в этом Гадюкино с ним просто не может произойти.
Представитель этих самых спецслужб, человек с глазами палача и бездушный функционер системы, действительно сидел за Костиным столом и увлеченно игрался с бумажным жирафом. У фигурки оригами под названием «жираф» есть такая особенность — если правильно ее собрать, длинная трубочка-шея движется взад-вперед при нажимании на хвост. Тип в сером костюме именно этим и занимался — только что язык не высунул от усердия. Костя хмыкнул, разглядывая гостя. И как, интересно, он умудрился напугать Валентина?
— Какая прелесть, — произнес тот наконец, с трудом оторвавшись от издевательств над жирафом. — Сами их делаете?
Бумажных фигурок на столе уже скопилось с пару десятков — участковый сохранял наиболее удачные опыты.
— Сам, конечно. Тут, знаете ли… времени свободного хватает.
— Я так и понял, — посетитель откинулся на стуле, просканировал Костю внимательным взглядом серо-голубых глаз и неожиданно улыбнулся. — А вот это, на шкафу, что за… фаллический символ?
— Это цветок гладиолуса, — Миронов мрачно посмотрел на указанный «символ», отметив про себя, что вообще-то, фигурка действительно выглядит довольно неприлично… переделать ее, что ли, распустить пошире соцветия, чтоб стало очевидно, что цветок это, цветок, понятно? А вовсе не то, что жизнь демонстрирует ему последние полгода.
— М-да, восточная культура такая восточная… — невпопад сказал ГРУ-шник, все рассматривая злополучный цветок. — Забыл представиться — майор Рогозин, Тринадцатый отдел ГРУ. Ваш рапорт передали мне, жаль, что не сразу. Что у вас здесь происходит, расскажете?
И Костя рассказал. Обстоятельно, подробно, зачитывая пометки в блокноте, с комментариями и собственными выводами. О змеях, пауках, мертвых младенцах. О сообщении Ольги Митрофановны про «черта» и нескольких аналогичных — от других людей. И о сомнительном местном фольклоре, корни которого, впрочем, явно уходят в повальный хронический алкоголизм. Уже очень давно ему не попадался столь внимательный и благожелательно настроенный собеседник, и участкового, что называется, «понесло».
— Я не знаю, что это было, — закончил он, разводя руками. — Рабочая версия — гипноз, наведенные галлюцинации. А ребенка кто-то забрал. Но кто, зачем, кому это нужно?
