Всё это уж точно не о Путине. Я допускаю, что в Путине можно было подозревать прагматика в начале его президентской деятельности. Тогда легко было перепутать реализм, о котором я писал в предыдущих главах, умение реагировать на наиболее острые обстоятельства с прагматизмом. Недаром тогда и образ Путину создавали прагматически-технократический. Но дальнейшее его развитие, его эволюция показали, что технократизм Путину чужд абсолютно: слишком много внимания он уделяет культуре, традициям, нравственности; а для прагматика он слишком серьёзно относится к идеологии. Технократом Путин не является ещё и потому, что технократ — это всегда клерк при управляющей системе, роль которой выполняют либо суперкомпьютеры, либо экспертные правящие группы. Путин же не клерк, а скорее эксперт среди экспертов, хоть и не педалирует это в своём имидже. А от мнимого прагматизма Путин отошёл, когда показал, что не намерен отмахиваться от прошлого; когда должностная и политическая эволюция привела его к Мюнхенской речи; когда, наконец, он назвал распад СССР главной геополитической катастрофой современности. Вот тогда он окончательно зафиксировал своё отличие от деидеологизаторов и полностью вышел из-под зонтика мнимого прагматизма.
Обратите внимание: вместе с этой идейной эволюцией Путина росла и его народная поддержка. Я не сомневаюсь, что мы наблюдали тот самый феномен, когда профессиональная идеология входит в созвучие, в гармонию с идеологией «живой». Советские люди, на время — в течение девяностых — утратившие свой идеологической голос и слух, восстановились к нулевым; они осмыслили свой постсоветский опыт, взглянули иными глазами на опыт советский, прислушались к себе и обнаружили (многие с удивлением), что в отсутствие «обязаловки» советские идеологемы не просто не вызывают у них раздражения, наоборот: они близки и понятны, они свои! И это «прозрение» полностью отвечало идейной и идеологической эволюции Путина. Вы помните, как в Штатах и в Евросоюзе отреагировали на его Мюнхенскую речь? Усмотрели в ней возобновление холодной войны! Хотя для этого не было никаких фактических оснований: содержательно Путин просто констатировал объективные факты международной политики Запада, и всё. Но дух речи, её общую идейную направленность и американцы, и европейцы прекрасно уловили. И в этом смысле они оказались правы: для них малейший поворот российского президента к советской идеологии, к советским оценкам международной роли НАТО, международным аппетитам США, номинальной и реальной роли ООН, для них, для Запада, это именно холодная война.
