- Профессор… Ну, это ваше частное дело. Угодно - сочиняйте хоть роман. Договаривайтесь в коксовом цехе, там возражать не будут. Меня же это не касается. Ясно вам? И денег за это не заплатим… Вот записка: на билет до Петербурга. Честь имею кланяться!
Кучер Ивана Степановича уже уехал.
Небо было покрыто дымкой; оранжевый диск солнца навис почти в зените и, казалось, сейчас приблизился сверху к земле, окутав ее душистым туманом. Над коксовыми печами полыхало пламя. Пахло горящим каменным углем.
Человек в выцветшей рубахе нес ведро с водой. Шел он, наверно, издалека: в ведре, чтобы вода не расплескалась, плавала круглая дощечка. Вероятно, он - рабочий с коксовых печей. Весь он мускулистый, грузный; светлые усы свисают вниз.
«Разве у него спросить?» - подумал Гриша.
- Не знаете, где можно снять комнату? Мне дня хотя бы на три. Посоветуйте, пожалуйста…
Несший воду несколько замедлил шаг, не без любопытства посмотрел на чемодан, на форменную тужурку, фуражку. Зберовский догадался и объяснил:
- Я студент. Коксовыми печами интересуюсь.
- А-а, на инженера учитесь!
Толстые губы рабочего чуть шевельнулись в улыбке. Он небрежно бросил:
- Вам надо у своих спытать! Вольготней будет, побогаче.
Тут же он перехватил ведро в другую руку и, видимо, считая, что вопрос исчерпан, пошел своей дорогой дальше.
Зберовский от него не отставал:
- Может, знаете, где снять? Хоть угол какой-нибудь, вещи положить на время. Многого не нужно… Может, вспомните?…
Так они шли вдвоем. Обоим было жарко, Зберовскому особенно; оба вытирали пот. Через сотню-полторы шагов рабочий наконец сказал тоном грубоватой, но дружественной шутки:
- Что мне с тобой делать! Ну, зайди ко мне в хату, коли нужда. Коли не брезгуете - потеснимся с вами.
…Дряхлая бабка, перебирая в решете горсточку сухой фасоли, сидела на скамье. Рядом с ней, поджав под себя лапы, лежал серый кот и почти осмысленно наблюдал за происходящим. Хозяин пропустил вперед Зберовского, следом сам перешагнул через порог. Еще с ведром в руке кивнул на единственную здесь кровать, вокруг которой с потолка свисала вылинявшая от многолетних стирок занавеска:
- Кровать вам назначена. А мы - кто на печке, кто в чулане: дело летнее… А жена, стало быть, в деревню уехала.
Он поставил ведро и крикнул глухой бабке, показав на Гришу:
- Они, маманя, к нам постоялец!
