Вдруг наступило напряженное молчание.
Не постучавшись в дверь, в комнату заглядывает некто бородатый, с очень низким лбом, с усмехающимися хитрыми глазками. Гриша позже узнал, что это приказчик и правая рука хозяина рудника. Приказчик мотает головой, скорей не в знак приветствия, а повелительно, показывая жестом на выход:
- Иван Степанович, Харитонов кличет вас. Щоб зараз!
- Сейчас, - ответил Терентьев и, весь сникнув, поднялся из-за стола.
Зоя, должно быть, захотела сгладить неловкость момента. Она как бы подхватила прерванный разговор:
- Постой, Ваня! Ты о ком рассказывал - кого же я не знаю? Не Завьялов?
- При чем Завьялов! Нет, Лисицын по фамилии со мной учился, я имел в виду…
И Терентьев, не окончив, заспешил вдогонку за приказчиком. А Зберовский подумал, что ослышался. Едва ли не испуганно воскликнул:
- Лисицын?!
- Лисицын, - подтвердил Иван Степанович уже с порога. - Вы извините, дело у меня.
Вспомнив, что Лисицын - тоже горный инженер, Гриша начал быстро комбинировать в уме: во-первых, здесь, бесспорно, не другой, а именно тот самый Лисицын; во-вторых, Терентьев, значит, даже может быть осведомлен в подробностях промышленного фотосинтеза; в-третьих, Терентьеву, надо думать, известно, где Лисицын теперь.
Дверь за Иваном Степановичем давно захлопнулась. Гриша с уважением поглядел на покинутый им стул.
Зоя разговаривала с теткой:
- Харитонов все по-прежнему?
- Еще хуже стал.
- Ну, а Ваня как?
Старуха вздыхала и вздыхала:
- Ох, милая, чем это кончится!..
Прислушиваясь к непонятным репликам и вздохам, Зберовский ждал Терентьева. Молча складывал из хлебных крошек замысловатый вензель.
Иван Степанович вернулся бледный. Взялся было за стул, но не сел, а оттолкнул его. Не сказав ни слова, принялся шагать по комнате.
Зоя сразу встала:
- Ваня, что с тобой, голубчик? Харитонов что-нибудь?…
- А! - неожиданно вскрикнул он и затряс перед собой кулаками. - Доведет меня, проклятый! Или со мной что-либо случится, или с рудником. Вот увидишь! Каждый день толкает на преступление! Каждый день!..
Все затихли. Зберовский поднял изумленные голубые глаза.
Через минуту Иван Степанович занял свое место за столом и, криво улыбнувшись, посмотрел на гостя:
- Вы извините, бога ради. Тут у слона не выдержат нервы.
Еще немного спустя он с мрачным видом посоветовал:
- Никогда не поступайте на службу к мелким владельцам.
- У крупных, - вежливо спросил Зберовский, - вы находите, приятнее служить?
Вместо ответа Терентьев скомкал салфетку, швырнул ее себе на колени. Было ясно, что он сейчас не в состоянии поддерживать какую бы то ни было беседу.
