— Все рушится, а ты губы красишь?! Для кого? — И, вырвав у нее помаду, забросил в темноту кухни.
— Это у нее нервное, — сказала мама. — Ты сам-то хоть бы брюки надел, в одном же плаще.
— Без штанов мужчине помирать — стыдобушка! — взвизгнула смехом Маша и тут же набросилась на Толяшу, прижимавшего к своему животу котенка: — Чем рыжий лучше остальных? Сказано: оставь.
— А если Мурка сбежит? — не сдавался мальчонка.
— Твоя мать хоть раз за шесть лет сбегала? Вон стоит с узлом, за тебя, роженого, трясется. А Мурке рыженький — сынок.
По Малой Бронной густая толпа двигалась в соседний большой дом в бомбоубежище. Небо исполосовано множеством прожекторных огней, в потемках красные строчки трассирующих пуль. И гул армады самолетов, даже не разберешь по звуку моторов, свои или чужие. Уханье артиллерии, хлопки зениток…
— Юбилей фашисты справляют, — выкрикнула Нюрка зло, крепче прижимаясь к Федору. — Ровно месяц с начала войны.
— Такой страсти еще не бывало, — согласилась Глаша.
Вдруг все остановились, впереди произошел какой-то затор. Толпа шарахнулась в сторону, и стал виден человек в распахнутом плаще и шляпе.
— Шпиона поймали, — прошептал Барин, машинально придерживая спящего Олежку.
Ленты света метались от неба к земле, и, попав в такой миг в световую полосу, пойманный «шпион» показался окружившим его людям мертвым: углы скул выпирали из-под полей шляпы, а губы, словно пленка, облепились так, что проступали контуры зубов.
— В военкомат его!
— В милицию!
— А что он сделал?
— Сигналил из окна светом.
— Люди… я нечаянно задел штору светомаскировки… спешил, товарищи, я же… — взывал задержанный, и не пытаясь вырваться.
— Нашел товарищей, вредитель!
Лица разъяренных, перепуганных спросонья, взбудораженных людей то появлялись в наплывающем свете, то пропадали в темноте. И тогда оставались только голоса, возбужденные, злые, на высоких нотах, и казалось, вопит, протестуя, сама страшная ночь под грохот и вой орудий…
Настасья Павловна вдруг поднырнула под локти впереди стоящих, заслонила человека в шляпе, раскинув руки с узелком и бутылкой воды:
— Вы ослепли?! Это же наш бухгалтер из домоуправления.
— Может, был бухгалтером, да обернулся шпионом!
— Мужик не старый, а не на фронте?
— Так у него чахотка! — выкрикнула, узнав его, Маша.
— Ходят тут в шляпах…
Бухгалтера бросили, и он, пошатываясь, побрел следом за бегущими, сняв шляпу и смахивая ею слезы.
— Перепугался, сердешный, — пожалела Маша.
— Любой на его месте… — буркнул Барин, торопясь обогнать людей.
