Свой «репорт» Власьев запечатывает в пакет и идет к Бередникову, просит разрешения отправить его Панину.
Панин в Царском Селе. Дорога неблизкая. Но, похоже, Власьев со своим донесением вовсе не спешит. И о содержании его опять-таки ничего не говорит коменданту.
Удивительно! Ведь доложить старшему офицеру в крепости о более чем подозрительных разговорах с Мировичем он был просто обязан. Это прямое нарушение устава.
Но тогда бы, разумеется, все повернулось по-другому. Мировича тут же бы арестовали. А именно этого, видимо, как раз и не хотели…
Зря он стал приставать к Власьеву с никому не нужными откровенностями. Сдают, шалят у него нервы. Только путает карты, сбивает других с толку.
Не спится Мировичу. А тут еще в начале второго вдруг приходит фурьер Лебедев и говорит, что получил приказ коменданта, «не беспокоя его, Мировича», пропустить из крепости гребца-нарочного. «Что он везет? Куда?» — «Не знаю. Какую-то депешу».
Только Лебедев ушел, тут же возвращается: приказано пропустить из крепости еще канцеляриста и гребцов в лодку для него.
«Куда они плывут?» — «Не знаю». — «А кто у коменданта есть?» — «Капитан Власьев».
Куда собирались отправить канцеляриста и нарочного, осталось неизвестным. Следователи и судьи этим не поинтересовались, но их явно посылали не для того, чтобы побыстрее доставить Панину «репорт» Власьева. Тогда уж, конечно, не на лодке его следовало везти, а послать гонца на хорошей лошади.
Известно точно, что донесение Власьева ночью отправлено не было. А утром уже отпала надобность его посылать. Его просто приобщат к делу как «оправдательный документ».
Но Мирович пока об этом ничего не знает.
Лебедев уходит, а Мирович лихорадочно думает: куда спешат эти гонцы, какие донесения везут? И так срочно, глухой ночью! Почему их решили отправить тайком от него, чтоб он об этом не знал?
Теперь отступать уже поздно. Достаточно доноса о его разговорах с Власьевым — и все рухнет. Его арестуют. Им придется его арестовать. Будет поздно, поздно!
И нервы у него не выдерживают.
Мирович вскакивает и, не успев даже одеться, с камзолом, шарфом и шляпой и шпагой в руках сбегает по скрипучей лестнице и врывается в солдатскую караульню.
— К ружью! К ружью! — кричит он.
Власьев и Чекин не спят, сидят у стола в полной форме, при шпагах. Они слышат этот крик и переглядываются. Наконец-то!
Караульня была маленькой. В ней размещалась лишь часть солдат, остальные спали в других зданиях. Пока солдаты поднимались и будили друг друга, Мирович наскоро оделся.
