Хейзингер пожал плечами. — Честно говоря, я тоже. Ваш бывший муж всегда поражал меня своей методичностью.
Значит, должна была быть какая-то причина…
И я в этом уверен, — Хейзингер кивнул. — Но все дело в том, что мы никогда не узнаем, какова была эта причина. Он ничего не говорил мне перед отъездом. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что он пришел ко мне и объявил об отъезде сразу же после землетрясения. Он распорядился снять двадцать тысяч долларов в дорожных чеках и попросил банк помочь ему, чтобы не было обычных бюрократических проволочек, связанных с продлением паспорта. Мы также помогли ему найти фирму по управлению имуществом, которая следила бы за тем, чтобы все было в порядке с его домом, пока его не будет. Он заплатил им аванс за первый месяц и не сказал, задержится ли он дольше, поэтому мы решили, что он намеревался вернуться в течение этого времени. Вот и все, что я мог узнать.
Кей нахмурилась. — Но почему он выбрал именно Таити? И что он делал на этом японском судне в сотнях миль от земли? Он не был рыбаком. Алкашом он тоже не был. Последний раз, когда я видела его, мы сидели за ланчем и обсуждали условия развода, тогда он не выпил ни капли.
Это было почти три года назад, насколько я помню, — сказал Хейзингер. — Люди меняются, — мелкий банковский служащий нерешительно улыбнулся. — Но не полностью, конечно. Вас может утешить тот факт, что ваш бывший супруг не составил нового завещания. Значит, вы наследуете его имущество. Я, как его судебный исполнитель, должен провести немедленную инвентаризацию. Что-то напоминает мне…
Хейзингер открыл верхний правый выдвижной ящик стола и достал из бумажного конверта связку ключей.
Вот и они. Это дубликаты ключей от дома, от парадной двери и черного хода плюс еще от гаража. Полагаю, вам, вероятно, захочется посмотреть.
Спасибо, — Кей положила ключи в сумочку.
Я должен попросить вас не передвигать и не убирать ничего, не посоветовавшись со мной.
Конечно, — Кей отодвинула стул и поднялась.
Есть еще что-нибудь, что мне следует знать?
Нет, не сейчас. Я, естественно, хранил ключи в депозитном ящике сейфа. По всей видимости, у него не было страховки.
Вероятно, он оставил страховые полисы, после того как развод состоялся, — Кей вздохнула. — Не было смысла хранить их больше, не правда ли?
Поначалу, как только Кей заговорила, она почувствовала нахлынувшую волну сентиментальности, хотя она не могла понять ее причины… Печаль из-за того, что Альберт мертв? Если говорить честно, то она не в состоянии была испытывать столь сильное переживание, как горе. Возможно, печаль это несколько ближе к истине, печаль о человеке, который умер так далеко и в полном одиночестве. Но ведь Альберт Кейн всегда был в отдалении и в одиночестве, даже когда они были еще женаты. А раз она печалится о нем, раз она понимает это, то возможно, что он еще жив. Черт побери, теперь она стала реагировать эмоционально — это же грех! Если грехом являются эмоции. Нет, у нее не было никаких оснований себя в чем-то винить; бывший муж или нет, она никогда толком не знала Альберта; она не могла скорбеть ни о том, каким он был, ни о том, каким он мог бы быть.
