Я пристал к берегу там, где травянистый луг спускается к самой воде. В небе громоздились тяжелые облака, луна проглядывала меж них и освещала глянцевые миртовые листья и кедровый дом на скале у воды... Когда мы подошли к нему, луна спряталась. Она сказала:
- Гроза начинается. Но это ничего - у меня лампа с собой и трут тоже...
Она все время несла их с собой, под плащом прятала.
- Этого не должно быть, - говорю. - Я помню, мой сон запрещал это. - И забрал у нее лампу. Трудно было, но я боялся, что какой-нибудь ночной вор увидит издали свет. Поцеловал ее и сказал:
- Люди нашего рода рождаются для жертвы. Это наша мойра. Но если мы верны, то боги нас не оставляют.
С тем мы расстались. Она не заплакала, не пыталась меня задержать... И когда она уходила от меня в черноту пустого дома, вот такая, готовая, - Зевс загрохотал в небе, и на землю пали первые капли дождя.
Ливень налетел сразу. Я с детства не брался за весла, и теперь пришлось потрудиться, чтобы вернуться назад... Когда я добрался туда, уже промокший насквозь, я стал искать твоего отца, чтобы отдать ему лодку. И тут услышал старушечий смех из домика возле пристани, а при свете молнии увидел няню; она спряталась там от дождя.
- Не ищи жениха, царь Питфей, он нетерпелив... Хи-хи, кровь-то молодая! Вон у меня его одежка, от дождя храню. Сегодня-то ночью она ему не понадобится!..
- Ты что, - говорю, - мелешь, старая дура? - От этой переправы под дождем я добрее не стал. - Где он?
- Как же! Теперь-то, наверно, уж и вовсе там... Дай ему Богиня Всеблагая радости нынче ночью-то... Он сказал, мол, в море вода теплее чем дождь, а мол девочку нельзя оставлять одну в такую-то ночь... А мужчина хоть куда! Разденется - ну что твой бог!.. Мне ли не знать? Не я ль ему в бане прислуживала с первого дня, как он у нас?.. Не-е, народ не врет, когда зовет тебя Питфей Мудрый!
Вот так, Тезей, отец твой пришел к твоей матери. Она мне потом рассказывала, что ей страшно было входить в темный Миртовый Дом и она стояла на пороге. Блеснула молния - она увидела Трезену за проливом и лодку, уже далеко... А после вспышки глаза вообще ничего не видели в темноте... И вдруг громыхнуло совсем рядом - звук и вспышка одновременно, - и перед ней на скальной плите перед входом стоял царственно обнаженный мужчина, блестевший, сверкавший в ярком голубом свете... С волос и бороды текла вода, а на плече лежала лента водорослей. То священное место, ее священный долг, напряжение ее, те сказки няни по дороге... - она в тот миг не сомневалась, что сам Владыка Посейдон пришел потребовать ее. И когда сверкнула следующая молния твой отец увидел ее перед собой на коленях: она сложила руки, как в молитве, и была готова отдаться богу. Он поднял ее, поцеловал ее, сказал ей кто он... А потом в доме она укрыла его своим лисьим плащом, и так начался ты.
