Она посмотрела мне в лицо, потом на волосы свои...
- Слушай, Тезей. По-твоему, вожди и дворяне так носят мечи?
В ее голосе появилась резкость, как у юной девушки, которая стыдится и хочет это скрыть. "А что тут удивляться? - думаю. - Ей тридцать три, и вот уже восемнадцать лет она одна..." И до того обидно стало за нее - больше, чем за себя перед тем.
- Как его зовут? - спрашиваю. - Я должен был слышать имя... но не помню...
- Эгей, - она будто прислушалась к себе, - Эгей, сын Пандиона сына Кекропа. Они из рода Гефеста, владыки Земного Огня, который женился на Матери.
- С каких это пор, - говорю, - род Гефеста выше рода Зевса?
Я вспомнил о всех тех трудах и муках, какие принял на себя ради этого человека, полагая, что делаю это для бога.
- С него, - говорю, - вполне бы хватило, если бы я был только твоим сыном. Почему он оставил тебя здесь?
- Тому была причина. Мы должны снарядить корабль, чтоб отправить тебя в Афины...
- В Афины? - говорю. - Ну нет, мать. Это слишком далеко. Восемнадцать лет после того ночного развлечения - и он ни разу не оглянулся посмотреть, что из этого получилось...
- Довольно! - в ее голосе еще была та застенчивая грубость, но это был крик принцессы и жрицы. Мне стало стыдно. Я подошел к ее креслу, поцеловал ей лоб...
- Прости меня, мама, - говорю. - Не сердись. Я знаю, как это бывает; я и сам уложил несколько девушек, которые совсем этого не хотели, и если кто-нибудь после того стал думать о них хуже - только не я. Но если царю Эгею нужен еще один копейщик, пусть он поищет у себя дома. Пусть он не остался с тобой, но он дал тебе сына, который тебя не оставит.
Она закусила губу, а потом вдруг почти рассмеялась:
- Бедный малыш, не твоя вина, что ты ничего не знаешь!.. Поговори со своим дедом. Он тебе всё объяснит лучше меня.
Я подобрал прядь ее свежерасчесанных волос, намотал конец себе на пальцы... Я хотел ей сказать, что мог бы простить человека, которого она сама выбрала, сама захотела, но не того, который взял ее, а потом ушел. Ничего этого я не сказал. Сказал только:
- Хорошо, я пойду к нему. Сейчас уже не так рано.
Я все-таки задержался переодеться. Был настолько зол, что вспомнил о своем достоинстве принца. Лучший мой костюм был из темно-красной оленьей кожи: куртка с золотыми бляшками, штаны с бахромой и сапоги такие же... Я и меч прицепил было, но вовремя вспомнил, что к царю никто с оружием не входит.
На верху узкой лестницы я услышал его голос:
