Дарси понимала его. Вероятно, у Ренцо из-за детского ощущения беспомощности выросла необходимость контролировать себя, свои чувства. А городок из кубиков не положил ли начало его блестящей карьере архитектора?
– Ренцо… то, что произошло с тобой… это страшно.
Рука Ренцо стиснула ей грудь, и он негромко произнес:
– Дарси, какая же ты простодушная.
Дарси стало стыдно. Он считал ее сентиментальной и благочестивой, потому что он – как ей казалось – принадлежал к мужчинам, которые делят женщин на две категории: святые или шлюхи. Девственность гарантировала Дарси статус святой, но все не так просто, и знай он, почему она сохраняла девственность, то пришел бы в ужас.
Оттого, что женатые мужчины имеют любовниц, земля не разверзнется, даже если любовница – близкая подруга жены. Но расскажи она ему о своей жизни, то его история будет похожа на детскую сказку, которую читают ребенку перед сном.
Но он ведь не расспрашивает о ее прошлом? Ее жизнь ему не интересна, и ей следует этому радоваться. Ни к чему вытаскивать на свет ужасные секреты, тем более когда их отношения завершаются. Зачем портить последние дни?
– Что тебя заставило все-таки продать поместье?
Ренцо долго молчал.
– Мачеха умерла в прошлом году, – наконец ответил он. – Ей всегда хотелось завладеть этим домом, а я постарался сделать так, чтобы дом ей не достался. Но сейчас она умерла – они все умерли, – и почему-то вместе с ней умерло и мое желание сохранить дом. Поместье слишком большое для одного человека. Здесь должна жить семья.
– А ты не хочешь заводить семью?
– По-моему, мы уже это выяснили, – холодно заметил он. – Я видел вполне достаточно лжи и обмана, чтобы вообще забыть о браке. Надеюсь, ты поняла?
Дарси кивнула. О да, она все поняла. Она поняла, что его слова – это предупреждение. Предупреждение не слишком сближаться. И то, что она здесь с ним в незнакомой роли подруги, ничего не изменило. Она улыбнулась, правда, не так лучезарно, как обычно, но вполне весело, чтобы убедить его в том, что ей все равно.
– Не пора ли нам отправиться на ланч? – спросила она дрогнувшим голосом, потому что рука Ренцо переместилась от груди к пупку. – Донато ведь говорил, что ланч будет через час.
Но Ренцо чувствовал голод исключительно в одном месте. И этот голод затмил все. Он рассказал ей намного больше, чем рассказывал кому-либо. И объяснил это тем, что она обычно ни о чем не расспрашивала. Но больше этого не будет, не будет никаких откровений. Есть только одна причина, почему она здесь… и она, кажется, хорошо это понимает, если судить по выжидательному блеску в ее глазах.
