— Заведения в Мавлонободе были двух типов. Содержатели одних подбирали молоденьких красоток, которые умели и петь, и танцевать. Посетители заказывали там — по вкусу — чай или вино, услаждали слух звуками дутара, тамбура, песен, любовались танцами. Провести же ночь с красоткой — было по карману лишь толстосумам.
Другие хозяева владели товаром похуже: женщины там были не первой свежести, далеко не райские пери, чахлые какие-то, в общем, в самый раз для солдат да людей с тощими кошельками.
Мы с дружками решили повеселиться на славу и сначала посетили заведение высшего разряда. Расположились на расписной балахоне[30], прохладно и наблюдать удобно за всем, что происходит на улице. Кейфуем в полное удовольствие, потягиваем пиво и вино, а дутар и тамбур так и бередят душу...
Вскоре я опьянел, голова закружилась, затуманилась. Но уж очень я люблю глазеть по сторонам — всегда что-нибудь да увидишь интересненькое! Так и тогда, окосеть-то я окосел, а на улицу посматривал. И не напрасно! Я приметил на противоположной стороне, там, где лепились один к другому невзрачные дома — дешевые притоны, странного человека. Под мышкой — объемистый мешок, на голове — громадная голубая чалма, ее свободным, длинным концом он закрывал лицо...
— Совсем, как твой любимчик пирзода, помнишь, Маджид? — фыркнул Курбан-Безумец.
— Точь-в-точь, — согласился Маджид. — Но вернемся к Ака-Махсуму. Этот странный человек, — рассказывал он мне, — нырял из одного злачного места в другое, пробыв в каждом не более получаса. По его одежде и повадкам я признал в нем бухарца и разобрало меня любопытство! Кто бы это мог быть? — гадал я.
По-моему, он не пропустил ни одного заведения и, наконец, очутился совсем близко. Затуманенные, пьяные глаза, — черт бы их побрал! — меня подводили.
Я спустился вниз, на улицу, чтобы рассмотреть этого неугомонного петуха. И принялся я вышагивать взад-вперед, взад-вперед.
Вскоре незнакомец вышмыгнул из очередной двери, и вот мы — лицом к лицу. Я уставился на него, он, показалось мне, здорово смахивает на моего спасителя-шейха.
Хоть и осведомлен я был немало о его делишках, но и предположить не мог, что он настолько грязный тип: «Наверно, это мне мерещится с пьяных глаз», — решил я... Нет! Уж очень похож!
А странный человек приблизился ко мне и говорит:
— Ассалом алейкум! Умей хранить тайну.
Я не ошибся. Это был он, один из самых почитаемых в Бухаре мулл!
