Честно говоря, я и сам не заметил, как опьянел и уснул. А когда очнулся — в келье темно. Засветил лампу, время приближалось к полуночи; начал трясти, будить собутыльников. Махсумджон — племянник кази-калона — как ни старался, не мог скрыть дрожи: боялся дядю. Он, видимо, сообразил, что дядя станет допекать его расспросами: «Где был, почему в такой поздний час тебя не оказалось дома?»
Поняв его опасения и страхи, я решил как-то успокоить парня: «Вот что, — сказал я, — оставайтесь-ка вы здесь, а я выйду и разузнаю, что там и как».
На улице я повстречал приятеля и спросил его, что нового в городе. Он ответил:
— Днем вроде все было спокойно. А вот вечером разнесся слух, будто пропал племянник кази-калона. И хоть слуги обшарили все углы и закоулки, и следа парня пока не нашли, он как в воду канул.
Распрощавшись с ним, я завернул к закадычным своим дружкам — тамбуристу и певцу — и потащил их за собой. Мы скопом ввалились в келью.
Я поделился новостями:
— Ничего существенного, пустяки! Самая пора повеселиться!..
Ночная наша пирушка, украшенная звуками тамбура и песен, удалась на славу, лучше даже, чем дневная.
Мы закончили пировать к рассвету, когда соблюдавшие пост мусульмане, основательно заправившись до восхода солнца, крепко-крепко дрыхали>{10}.
Провожая тамбуриста и певца, я предупредил их:
— Держите язык за зубами!
— Можешь не сомневаться.
С этим они и ушли.
Теперь следовало заняться Махсумджоном, то есть доставить его домой. Он был мертвецки пьян, ноги его не держали. Строго-настрого наказав Махсумджону не болтать и хранить все в секрете, я взвалил его на спину. В городе было пустынно, но чтобы избежать нежелательных встреч, я долго кружил по переулкам и закоулкам и наконец уложил парня у порога его дома.
Еще раз наказав ему помалкивать и не выдавать нас, я вернулся в медресе. Мой приятель плакал горючими слезами:
— Чего ты ревешь? — спросил я его.
— Мы обязательно попадемся. Кази-калон не пожелает позориться сам и срамить племянника, но отыграется на нас! Он найдет способ расквитаться с нами! Тюрьма или ссылка нам обеспечены...
— Ты злоупотребляешь гашишом и стал чересчур боязливым, — разозлился я. — Все обойдется, не трясись ты! У меня хватит мозгов вывернуться из любого положения. Хватит хныкать, за дело! Достань-ка халат, тот, парадный, из банораса[27]!
Он утер слезы, полез в мешок и положил передо мной парчовый, ни разу ненадеванный халат. Я свернул его и припрятал за пазуху. Затушив свет, мы потихоньку выбрались из кельи, заперли ее, а деревянный ключ я засунул в чалму.
