Хайдарча молча пожевывал нас, он не желал вмешиваться в пустые, по его разумению, препирательства Рузи-Помешанного и наивного палача. Хамра-Силач обратился к Хайдарче:
— А как же все-таки с Ашуром?
— Жил-был в Бухаре один ткач, его пряжу порвал телок одного старика, а за телковы грехи зарезали в Самарканде у одной старухи козла и отдали его тушу на козлодрание, — ответил присказкой Хайдарча... — Владелец коня выложил за «наиглавнейшего из преступников» Ашура пять тысяч тенег. Правда, мудрые отцы тумана «в целях охраны интересов бая» потребовали от Ашура расписку: «Обязуюсь отработать своему благодетелю долг...»
— «Я сам до гробовой доски и дети мои до конца дней своих будем служить баю...», если Ашура вынудили дать такой документ, тогда все ясно и понятно, — произнес Рузи-Помешанный.
— Хорошо, а как же ты, Хайдарча, вышел сухим из воды? — спросил Хамра-Силач.
— Погоди, — ответил тот, — всему свой черед. Дедушка миршаб привлек по этому делу еще нескольких парней из нашего тумана; продержав их под стражей ночку-другую, выпустил, сами понимаете, за солидный выкуп... Как я вам уже говорил, новости эти выложил мне дружок. Весь день я прятался, а ночью, когда мир, словно суд эмира, черен и темен, и когда невозможно отличить вора от честного человека, я пробрался к дедушке миршабу.
Дедушка миршаб вскочил от радости, обнял облобызал меня; одним словом, встретил так, как степняки-киргизы встречают паломника, совершившего хадж в Мекку.
— Добро пожаловать, сынок, — он усадил меня рядышком, пододвинул ко мне поближе блюдо с пловом, который был оставлен на случай, если неожиданно объявится гость, распорядился о чае и заговорил:
— Ты умело обделал дельце, сынок. Слава аллаху, и мне перепало столько, что я и не ожидал. Да-а! Ведь владелец коня узнал тебя. «Схватите Хайдарчу, — шумел он, — пропажа найдется». Хвала тебе — не попался. А не то я вынужден был бы «послать тебе приглашение» в мой миршабский дом... Увидят тебя здесь, не миновать скандала. Скройся на время.
— Ладно, смоюсь куда-нибудь, — пообещал я.
Наевшись плова и напившись чая, я стал прощаться. Миршаб отвалил мне тысячу тенег. И я отправился в Бухару, где проболтался месяц-другой в медресе Кукельташ....
Хозяева шариата
Снова возвратились арбы принять свой мертвый груз. На этот раз Хамра-Силач поднялся и вместе с другими впрягся в работу: после разговоров и рассказа Хайдарчи у него заметно отлегло от сердца.
