Плюнул и ушел.
Как старики постановили, так и все произошло. Ульяну к мужу палкой березовой пригнали, а Макся куда-то скрылся. Не стало, как сквозь землю сгинул.
Немного прошло время — объявился Макся, да не один, а с командой воинской, знать, недоброе задумал.
Сбудоражился народ.
«Ратуйте, кто за веру православную, кто против антихриста и никониан поганых», — клич пошел.
Собрался народ на конях, оборужился и силой пошел, а вперед для розыску передовщиков-дозорщиков выслал. Пошли тропами дикими, где козлы одни ходят, навстречу воинской команде.
Выследили и схоронилися, а когда ночью солдаты стали кашу варить, пальбу открыли.
Испугались солдаты, бросили кашу и в бегство обратились. Мало ушло, все больше косточки свои в долинке схоронили.
Не ушел и злодей Макся Черный, подстрелили его, как козла горного, изловили и на суд народный доставили.
«Твоя вина известна. Помолись перед смертью», — сказал суд народный.
Не задумался Макcя.
«Ладно, помолюсь, — ответил, — но наперед хочу у инока Иосафа исповедаться. Поди в этом мне не откажете».
«Черного кобеля не вымоешь добела», — сказали старики, но за Иосафом послали.
Пришел он, исповедал и горько так молвил:
«Макся, не я ли тебе сказал о твоем смертном дне. Вот он пришел».
Потом Иосаф к миру обратился и огненно укорил мир:
«Маломощные, судом человеческим вы судите», — крикнул он и, не взглянув ни на кого, ушел на горные выси.
Задумался мир после этих слов.
«А правильно сказал Иосаф, — судили старики, — надо суд Божий».
— Верно, верно, — вторил народ.
И тогда вышел Иван Хмелев, поклонился миру и веское слово сказал:
«Не дадено людям судить своей рукой. Не хотим мы убийства Макси. Пусть будет суд Божий. Возьмем, свяжем плот, посадим Максю, дадим ему еды на два дня да шест в руки да пустим в Бухтарму. Коли выберется Макся, Бог не судил умереть ему, потонет — Божья воля, Божий суд».
Согласился народ с Хмелевым. Живо связали ветхий плот, который и курицу не выдюжит, посадили Максю, дали ему шест в руки да ковригу бросили, как псу, и от берега толкнули.
Завертелся плот, закружился и понесся по быстрой реке, кувыркаясь через камни, как щепка малая.
Не пристал Макся Черный к берегу, так и умер без погребения.
