Она повернулась к нам спиной и принялась старательно драить кастрюлю. Мы поднялись и направились к лодке.
- Все ясно, - сказал Марат. - Я поехал.
Он оттолкнул лодку от берега, прыгнул в нее, мотор мой, конечно, сразу же заработал, словно порядочный… Причем этак бархатно зажурчал, ровненько, без перебоев. А в моих руках всегда ревет, как реактивный двигатель.
- Бензину захвати побольше!-спохватился я.
Лодка задрала нос и ринулась вперед. Я стоял на берегу. Видел, как Марат натянул свою голубую куртку с надписью на спине- наименование спортивного общества. У них всей команде выдали такие куртки.
Я выкупался, посидел немного на камне около воды, выкупался еще раз. Было душно. На светлой, неподвижной водной глади тут и там расплывались легкие кружки: играла рыба. Толстый полосатый окунь раза два выскакивал из воды: булькание, прыжок, всплеск, и снова тишь да гладь. На голубом вечернем небе проплывали легкие, подсвеченные розовым облака.
Я вернулся к палатке. Татьяны не было. Но из леса слышался голос, Татьяна пела. Я окликнул ее.
- Тут земляники мно-го-о!-донеслось в ответ.
Я побрел по воде к берегу. Мы долго собирали землянику, до полной темноты. Меня не покидало чувство неловкости. Не слишком ли бесцеремонно выставил я товарища? Все-таки гость.
Таня показалась мне грустной. Может быть, она сердится? Во всяком случае, разговора не получалось. А про Рыбинск и про все главное я не решился даже и намекнуть.
Стемнело. Таня отправилась в палатку спать, взяв с меня обещание разбудить ее ночью, на смену мне. Я уселся у входа, твердо решив не будить ее до самого утра.
Ночь была темная. На берегу квакали лягушки. В кустах таинственно мерцали светляки. Я сидел, привалившись спиной к прогретому за день брезенту, следил, как таинственные огоньки сигналили друг другу, неслышно передвигаясь в черной траве. Отдаленные миры, заблудившиеся в пустынных лабиринтах космоса…
Я думал о Татьяне так, как будто она не спала сейчас за тонкой матерчатой стенкой палатки, а была где-то далеко, недоступна, неосязаема… Видно, я задремал, потому что когда открыл глаза, то сначала ничего не понял. Сначала я подумал, что ослеп - такой был вокруг мрак. Хлопал глазами, но мрак оставался мраком.
И тут над головой грохнуло. Небо дало трещину, фиолетовую, извилистую…
Я сразу ощутил сыроватый брезент палатки за спиной и одновременно увидел, как качнулись сосны на берегу.
Все погасло, но лишь на короткий миг. Наверху полыхнуло розовым. Вода в реке заплясала острыми треугольниками. Я вскочил и едва не задохнулся от тугой, горячей стены ветра, которая напирала с такой силой, что, казалось, наш крохотный островок через секунду будет попросту сбрит с лица реки.
