Но вот такси подкатило к ложным, покрытым сажей коринфским колоннам отеля «Балаклава». Пожилой кривоногий портье-ирландец внес наш багаж в холл, где нас никто не встретил, а значит, телеграмма о нашем приезде не дошла до адресата. Портье нам сообщил, что молодая леди на собрании, а мисс Хьюз и пожилая дама пошли кормить собак.
– Дорогой, что он сказал? – спросила меня мать, когда портье вышел из номера.
В самом деле, у него был такой сильный акцент, что казалось, будто он говорит на иностранном языке. Я повторил его слова.
– Но что это значит? – растерянно сказала она. – Какое собрание? Какие собаки?
Не знаю, признался я, но, по мне, так в Лондоне явно маловато собак.
– Что ж… – Мать неумело вставила шиллинг в счетчик, чтобы заработал газовый камин. – Нам остается только расслабиться и ждать их возвращения.
Мы прождали час, вдруг дверь распахнулась, и в комнату с распростертыми руками ворвалась кузина Пру, выкрикивая «Луиза, Луиза, Луиза!», как какая-нибудь странная болотная птица. Она по очереди прижала нас к себе, ее глаза цвета дикой сливы лучились любовью и восторгом, а от красивого лица веял легкий аромат духов. Я, как положено, ее поцеловал, ощутив при этом шелковистую, как лепестки анютиных глазок, кожу.
– Я уже подумала, что вы никогда не приедете, – сказала она. – Мама поднимается по лестнице. Для нее, бедняжки, это целое испытание. Вы оба отлично выглядите. Ну, рассказывайте. Как тебе гостиница, Луиза? Такая дешевая и удобная, и при этом столько интереснейших людей.
За открытой дверью послышалось тяжелое дыхание.
– А вот и мама! – воскликнула Пру. – Мама! Мама! Луиза приехала!
На пороге появилась моя двоюродная бабка Фэн. В первое мгновение я подумал несколько немилосердно, что она выглядит как ходячая палатка. Она была в твидовом костюме немыслимого стиля и размеров. Этакая красновато-коричневая твидовая пирамида. На голове несколько потертая вельветовая шляпа – такие, как принято считать, носят феи. Очки, из-под которых смотрели совиные глаза, поблескивали.
– Луиза! – Она широко раскинула руки и возвела взор к потолку, словно ей явилось божественное видение. – И ты, Джеральд! Вы приехали!
Она нас расцеловала и заключила в тесные объятья, не чета воздушно-трепетному прикосновению кузины. Стиснула от всей души, до хруста, а губы после ее поцелуя даже заболели.
– Извини, что мы вас не встретили, Луиза, дорогая, – сказала Пру, – но мы не знали времени приезда, и к тому же нам надо было покормить собак.
