– Последние три утра, – сказал он, – Джерри давал Свену уроки природоведения в оливковой роще. И не похоже, чтобы это роковым образом отразилось на ком-либо из них.
– Что? – взвизгнула мать. – Что?
Я решил, что пора уже мне вмешаться. В конце концов, Свен мне нравился. Я рассказал, как вскоре после своего приезда он заглянул в мою комнату и в какой восторг его привела моя коллекция. Полагая, что один новообращенный стоит десятка святых, я взялся показать ему мои любимые места. И каждое утро мы отправлялись в оливковую рощу, где Свен, лежа на животе, мог часами следить за муравьями, деловито снующими с травинками на спине, или наблюдать за лукообразной самкой богомола, откладывающей на камне защитную оболочку яйца, или заглядывать в паучий колодец-капкан, шепча себе под нос «Чудесно! Чудесно!» в таком восторге, что у меня сердце готово было растаять.
– Знаешь, дорогой, – сказала мне на это мать. – В будущем, если ты захочешь взять с собой на прогулку кого-то из друзей Ларри, предупреди меня заранее.
По утрам, открывая глаза, я первым делом видел комнату в полоску – это солнце пробивалось сквозь закрытые ставни. Потом обнаруживались мирно спящие собаки, без приглашения забравшиеся на кровать и захватившие чуть не все пространство. Улисс обычно сидел на подоконнике, с неодобрением и даже каким-то злорадством глядя на золотистые полоски прищуренными глазами. Снаружи доносились хриплые задиристые крики петуха и тихое кудахтанье кур (такое же успокоительное, как звуки бурлящей на огне каши), поклевывающих что-то под апельсинными и лимонными деревьями, отдаленный звон колокольчиков на шее у козла, пронзительное щебетанье воробьев под свесом крыши да неожиданный многоголосый умоляющий писк, означавший, что один из родителей принес в ласточкино гнездо под моим окном пищу для птенцов. Я откидывал простыню и спихивал собак с постели, а те отряхивались на полу, потягивались и зевали, высунув розовые языки, заворачивавшиеся, как экзотические сухие листья. Я подходил к окну и распахивал ставни. Перегнувшись через подоконник и ощущая обнаженной кожей теплые утренние лучи, я задумчиво почесывал розоватые пятнышки на теле от укусов собачьих блох, пока глаза привыкали к яркому свету. А затем устремлял взгляд поверх серебристых крон олив на берег и голубое море в полумиле от нашей виллы. На этот самый берег рыбаки периодически вытаскивали свои сети, для меня момент особый, так как в этих сетях обнаруживались удивительные морские обитатели, до которых иначе мне бы никогда не добраться.
