– Вы только назовите, доктор, – сказал Свен, широко разводя руки, – и я вам сыграю.
Теодор в задумчивости покачался на носках и спросил смущенно:
– Вы, случайно, не знакомы с… э-э… с песней «Есть таверна в городке»?
– Ну конечно! – воскликнул Свен и тотчас заиграл вступление.
Теодор пел самозабвенно, его бородка топорщилась, глаза сияли, а музыкант, когда закончил, без паузы заиграл «Клементину». Окрыленная филистерской реакцией Теодора на Баха, мать поинтересовалась, может ли Свен исполнить «Будь я черным дроздом» и «Песню прялки». Он с ходу мастерски сыграл то и другое.
Но вот пришел экипаж, чтобы отвезти Свена к пристани, и он стал всех обнимать с глазами, полными слез. Потом он забрался на заднее сиденье, поместив рядом саквояж, а драгоценный свой аккордеон поставив на колени, и принялся вовсю махать нам рукой, пока его увозили прочь.
– Какой он мужественный, – восхитилась мать, когда мы возвращались в дом. – Человек старой школы.
– Так бы ему и сказала, – подал голос Ларри, растягиваясь на диване и беря в руки книжку. – Больше всего гомики любят, когда им говорят, какие они мужественные.
– Ты о чем? – надев очки, подозрительно спросила мать.
Ларри опустил книжку на колени и озадаченно на нее посмотрел.
– Гомосексуалисты любят, когда им говорят, какие они мужественные, – терпеливо повторил он, как если бы разговаривал с тупым ребенком.
Мать продолжала на него таращиться, пытаясь понять, не является ли это очередным его розыгрышем.
– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что он… что этот мужчина… что он из этих?
– О господи, мать, из кого ж еще! – вышел он из себя. – Отчаянный педик. По-твоему, почему он умчался в Афины? Да потому что завел роман с семнадцатилетним красавчиком-киприотом и теперь боится оставить его одного.
– Ты хочешь сказать, – у Марго округлились глаза, – что они друг друга ревнуют?
– А то нет, – отмахнулся от нее Ларри, возвращаясь к чтению.
– Потрясающе. Мама, ты слышала? Оказывается, они ревнуют…
– Марго, прекрати! – приструнила ее мать. – Не будем углубляться в эту тему. Ларри, я одно хочу понять: как ты мог его пригласить, зная, что он… э-э… что он с отклонениями?
– А почему нет? – удивился Ларри.
– Хотя бы о Джерри подумал, – возмутилась мать.
– О Джерри? – переспросил он. – Джерри-то здесь при чем?
– Как при чем? Ларри, ты меня просто расстраиваешь. Этот человек мог оказать на мальчика дурное влияние, если бы они проводили вместе время.
Ларри вздохнул, положил книгу и, сев поглубже, внимательно посмотрел на мать.
