– Тише вы! – сказала мать. – Джерри разбудите. Что вы пили?
– Вино, – с достоинством ответил Ларри. И при этом икнул.
– Вино, – подтвердил Лесли. – А еще мы танцевали, и Спиро танцевал, и я танцевал, и Ларри танцевал. Сначала Спиро танцевал, потом Ларри танцевал, потом я танцевал…
– Идите-ка вы спать, – предложила она.
– Потом Спиро опять танцевал, и Ларри танцевал…
– Ну все, дорогой, хватит, – сказала мать. – Ради бога, ложитесь уже в постель. Спиро, зачем вы им позволили столько пить?
– Спиро танцевал, – на всякий случай уточнил Лесли.
– Я его уложу, – сказал Ларри. – Я единственный трезвый человек из всей компании.
Раздались шаги – это братья в обнимку затопали по коридору.
– Я сейчас с тобой танцую, – объявил Лесли, и вот уже Ларри утащил его в спальню.
– Вы меня простить, миссис Даррелл. – Спиро от вина несколько охрип. – Я их остановить, но не могу.
– А вы его достали? – спросила Марго.
– Да, мисс. Вы не беспокойся. Он сейчас у Костаса.
Через какое-то время Спиро ушел, и женщины отправились спать. Для меня финал был таким же загадочным, как весь этот непонятный день. Я лежал в темноте, гадая, что за подарки ждут меня завтра, и незаметно провалился в сон.
Утром, проснувшись, я не сразу сообразил, чем нынешний день примечателен, но потом вспомнил. Мой день рождения. Я лежал, ощущая себя пупом земли: все будут дарить мне подарки и вынужденно выполнять мои разумные пожелания. Я уже собирался встать с кровати и пойти смотреть презенты, когда из прихожей донеслась какая-то непонятная возня.
– Держи его за голову. За голову, говорю, держи! – воскликнул Лесли.
– Осторожнее! Гирлянды! – взвыла Марго.
– Да черт с ними, с гирляндами. Голову держи! – гнул свое Лесли.
– Дорогие, не ссорьтесь, – вмешалась мать.
– Господи, – с отвращением сказал Ларри. – Весь пол в какашках.
Эта загадочная перебранка сопровождалась странным цоканьем, как если бы кто-то постукивал по плитняку шариком для пинг-понга. Что, черт возьми, там происходит? В такое время все обычно валяются, полусонные, с затуманенными глазами, в постели и нашаривают на тумбочке чашку с утренним чаем. Я сел на кровати и уже собирался спуститься в прихожую, чтобы принять участие в общем веселье, но тут дверь в мою спальню распахнулась, и я увидел ослика, украшенного цветными бумажными фестонами, рождественскими гирляндами и тремя огромными перьями, аккуратно закрепленными между длинных ушей. Он галопом процокал в комнату, а Лесли, решительно державший его за хвост, выкрикивал:
