Но пассажиры были безучастны и к картине, и ко всему убранству зала. Они сидели, лежали на скамьях, на вещах; спали, ели, иногда вели разговоры. Я уже заметил, что все эти люди на вокзалах и те, что ехали в эшелоне, и оставшиеся в селе сводили свой интерес к простому, обыденному: к хлебу, урожаям и засухам, ценам на яйца и молоко, коровам и сенокосам, грибам, орехам, овощам, одежде и обуви, деньгам, несправедливостям начальников, недостойным родственникам, детям, позабывшим родителей, родителям, бросившим детей, изменяющим мужьям и обиженным женам, деспотам-старикам и выжившим из ума старухам, ко всякой всячине, казавшейся мне житейским сором. Человек, венец творения, представлялся слишком приземленным, каким-то стреноженным, он то и дело спотыкался, словно пробирался сквозь терновники и овраги, упорно не желая выходить на тот простор, который видел вождь.
Мне казалось, что многие люди жили неправильно и от этого в мире было слишком много зла, подлости, обмана, жестокости, несправедливости, заносчивости, вражды.
«Почему люди не хотят жить правильно? — выковыривал вопросы мой глупый ум. — То ли они не понимают, то ли не хотят понять, что неразумно тратить жизнь на пустую суету или посвящать ее сотворению зла на земле, подлости, всему, что нам мешает. Однако не может быть, чтобы это составляло смысл и тайну человеческого существования. Наверное, люди все-таки знают о жизни что-то очень важное, но не выставляют напоказ, а берегут, как исповедь, как первое объяснение в любви. Их тайна требует уединения, настроения возвышенного, как вот перед этой картиной».
Чтение давно стало моей страстью, у книг я постоянно спрашивал: ради чего живет человек? Книги повествовали все больше о чем-то необычном: о приключениях, войнах, сражениях, революционных потрясениях, интригах, любовных страданиях. Как только заканчивались приключения — заканчивалась и книга. Разве что в конце писатель добавлял о своих героях: дальше они жили счастливо до самой смерти. Но меня интересовала именно та, счастливая полоса! Что же такое счастье?
Удивительно: все говорили о счастье, но никто не объяснял, что это такое. Я заглядывал даже в соответствующий том БСЭ, но составители многомудрой энциклопедии почему-то уклонились от объяснения этого слова. А в жизни счастье и вовсе терялось. В школе заставляли заучивать тысячи правил, формул, вдалбливали то, что в практике никогда не пригодится — суффиксальные образования в русском языке или кровеносную систему лягушки, но о главном предмете даже не упоминали.
