— Вы… меня… к себе?
— Почему бы и нет? В конце концов, если помните, за вами долг, а пара часов приятного общения с вами способна если не погасить его, то поспособствовать его уменьшению.
Я теребила складки юбки, пытаясь рассуждать здраво, насколько мне позволяла лихорадочная путаница в моем сознании, пытавшемся представить всё происходящее нереально реалистичным сном.
С одной стороны, это было верхом неприличия — отправляться одной в дом к незнакомому, в общем-то, мужчине, да к тому же без ведома родителей. Если кто прознает об этом, моей репутации конец. С другой, меньше всего на свете мне сейчас хотелось возвращаться домой, а провести ближайшее время, бродя по полям беспокойным призраком, было не слишком прельщающей перспективой.
С третьей — после того, от чего я сейчас бежала, думать о репутации и приличии…
Меня вдруг взяла злость на весь мир. Если я приму предложение Тома, ему — и мне — сойдут с рук куда худшие вещи, чем поцелуй до свадьбы, и никого не будет волновать, что жених поцеловал будущую невесту против её воли; но простой разговор с мужчиной, который годится мне в отцы, навеки поставит на меня клеймо распутницы. Почему? Почему я всю жизнь должна играть по дурацким правилам тех, для кого я — не личность, а лишь ходячая утроба для чьих-то будущих детей, почему каждую минуту должна думать о мнении и желаниях людей, для которых мои собственные желания — пустой звук?
— Грядёт буря. — Будто услышав мои мысли, мистер Форбиден протянул мне руку в чёрной перчатке. — Я на вашем месте не колебался бы.
Его голос — или разноцветный взгляд? — оплетал душу змеем-искусителем. Я уже не думала: просто приняла предложенную помощь и вспрыгнула на коня позади него.
В конце концов, может, я действительно просто сплю…
Глава четвёртая,
в которой происходит разумное чаепитие
Хепберн-парк располагался сразу за лесом. Даже не столько за лесом, сколько на его краю. Я всегда считала старинный мрачный особняк, окружённый темнокорыми елями, подходящей декорацией для историй с привидениями: не слишком высокий, почти чёрного камня, он странным образом давил на гостей, вызывая у них желание скорее войти внутрь или уехать восвояси.
Надо сказать, нынешний владелец подходил Хепберн-парку куда больше, чем покинувшая его леди Хепберн. Добродушные морщинистые старушки не особо вписываются в страшные истории.
Нас встретил вначале мальчик-конюший, а затем чопорный лакей, проводивший меня в гостиную и усадивший перед очагом. Каменные стены особняка источали холод; я с наслаждением протянула руки к огню, дожидаясь хозяина дома, который отправился переодеваться. Его слова насчёт бури оказались правдивыми: стоило нам войти в дом, как в окна требовательно застучал ливень.
