Мы побежали по Сколегаде. Исагер припустил следом, занося палку для удара. С другой стороны дома послышался звон стекла, и мы поняли, что Нильс Петер и Альберт разбили окно в спальне и кинули туда горящую солому.
Ну, началось.
«Выходи, а то сожгу!»
Мы свернули на Твергаде и побежали обратно по Принсегаде. Позади слышались крики Исагера. Мы обманули его, сделали круг и вот опять стоим у школы. Чувствовалось, что ветер усилился. Днем раньше началась оттепель, и большая часть снега растаяла. Зиму прогнал теплый западный ветер. Завывая, он носился по городскими улицами.
И тут вспыхнуло пламя.
Мы разбили окна с обеих сторон дома. Исагер, припустив за нами, оставил открытой дверь. И вот западный ветер прошелся по дому и раздул горящую в спальне солому. Мы никогда еще не видели пожара, от этого зрелища по коже пробежал мороз. Вот как он выглядит, ненасытный огонь! Неистовый! Мы даже представить себе такого не могли. Пламя рвалось сквозь крышу. Внутри было светло, словно за разбитыми окнами горела тысяча сальных свечей. А затем пламя вырвалось через все проемы.
Исагер закричал. Мы увидели, как толстая учительша, покачиваясь, пролезает в дверь. На лестнице она упала и уселась прямо на землю у нижней ступеньки. Там она и осталась, громко стеная и плача, как ребенок.
Исагер подбежал к жене и принялся колотить ее тростью, словно в поразившем семью несчастье была виновата она.
Йосеф и Йохан стояли, глядя на происходящее, словно это их не касалось. Из дома напротив спешил Йорген Альбертсен.
Мы стояли на другой стороне Киркестраде. Компания наша разрасталась с каждой секундой. Нам хотелось громко кричать «ура», но мы знали, что это глупо, и шептали стишок об улитке, со смехом косясь друг на друга.
Пришло время и нашему мучителю пострадать.
Взрослые бежали с ведрами, но зря. Западный ветер разошелся не на шутку Он не только дьявольским штормом промчался по дому Исагера, подпалив шторы, обои, мебель, крышу, — нет, он понес огонь дальше. На крыльях западного ветра пламя перекинулось с дома Исагера на дом Дреймана, с дома Дреймана на дом Кромана.
Маленький Андерс больше не шептал потешку про улитку. Нет, он кричал. Горел его дом, и он видел, как мать выбегает на улицу с супницей из английского фаянса в руках — самой красивой вещью в доме. Вскоре вся та сторона Сколегаде была объята огнем, и снова пошел снег. Но этот снег был, верно, творением самого дьявола, потому что он был черным.
Лишь на пересечении с Твергаде огонь остановился. Слишком широкой была улица, к тому же крыши домов на другой стороне покрывала черепица. На брусчатку падал дождь из углей, и у тех, кто осмеливался пройти по улице, на одежде оставались прожженные дыры.
