, – не потому, что он часто убивал, а потому что лишал человека чести и власти над собой и вызывал отвращение.
Чаще всего с чумой сравнивают эпидемии. Причем массовые заболевания воспринимаются как бич. Отождествлять болезнь с наказанием – очень старая мысль, вскрывающая причины болезни, она противоположна идее заботы о больном, высокому званию медицины. Гиппократ, сочинивший несколько трактатов об эпидемиях, специально оговаривал, что «гнев Божий» не служит причиной бубонной чумы. Однако болезни, расцениваемые в Античности как наказание, вроде чумы в «Эдипе», не считались позорными, как проказа, а позднее сифилис. Болезни, в той мере, в которой им придавалось значение, были общим бедствием, групповой карой. Отдельная личность за свои прегрешения могла получить раны или сделаться инвалидом. В качестве аналогии из античной литературы возьмем Филоктета и вспомним его ногу, из которой сочился гной. Вот образец постыдной в современном смысле болезни, делающей больного изгоем.
Самый большой страх внушают болезни не просто фатальные, а превращающие тело человека в нечто чужеродное, вроде проказы, сифилиса, холеры и (в воображении многих) рака. Именно они особенно часто подлежат повышению в ранг «чумы». Проказа и сифилис были первыми болезнями, описываемыми как отталкивающие. В самых ранних записях докторов конца XV века сифилис предстает как болезнь не только отталкивающая и карающая, но и экспансионистская – таким образом она метафорически перекликается со СПИДом. Хотя Эразм Роттердамский, самый влиятельный европейский педагог начала XVI века, описывал сифилис как «обычную разновидность парши» (в 1529 году он считает его «хуже парши»), многие уже понимали, что эта болезнь имеет иную природу, поскольку передается половым путем. Перефразируя Парацельса, Донн говорит, что «эту заразную болезнь, поразившую человечество в нескольких краях, а затем разлившуюся по свету, Бог сначала наслал как наказание за распутство». Долгое время, практически вплоть до того, как болезнь стала легко излечимой, восприятие сифилиса как наказания за индивидуальный проступок соседствовало с его пониманием как возмездия за распутство среды – как это сейчас происходит со СПИДом в богатых промышленно развитых странах. По контрасту с раком, рассматривающимся на современный лад как болезнь, которой подвержены индивиды, СПИД понимается более традиционалистски, как болезнь индивидов, состоящих в «группе риска» – эта нейтрально звучащая, бюрократическая категория воскрешает архаичную идею о запятнанной грязью клике, наказанной болезнью.
