Папа вздохнул.
— Бог не сидит на троне и не раздает наказания плохим людям. Все не так.
— Тогда где же он? В отпуск уехал?
— Поверь мне, — резко ответил папа, — бывает, что я кричу ему: «Почему не помогают мои молитвы? Почему не действуют лекарства? Почему Элис должна так страдать?» Но, — сказал он уже более спокойным тоном, — я думаю, что он по-прежнему страдает вместе с нами. Думаю, что он будет страдать, пока существует этот мир.
— Я все-таки не верю этому, — возразила я. Слезы мои почти высохли.
— Я читал рассказ про еврейских детей, которых повесили при холокосте. Некий человек, видевший это, повернулся к своему товарищу и со слезами воскликнул: «Где же Бог? Почему он не остановит это?» Его товарищ ответил: «Бог висит рядом с этими детьми».
После долгого молчания я сказала:
— Я никогда не узнаю ответ на вопрос «Почему я?», правда?
— Не проходит ни минуты, чтобы я не желал: лучше бы это был я, а не ты, — тихо сказал папа, и слезы полились у него по щекам. — Я никогда не понимал, почему болеешь ты, а не я, седой старик, проживший долгую жизнь.
— Я рада, что это не ты, папа, — сказала я, закашлявшись. — Я рада, что это не ты.
— Почему не я, седой старик? — повторил папа, обнимая меня.
Тридцать. Как я стыдилась болезни
— Я смогу ходить в университет? — спросила я у доктора Фишера. — Ну, я имею в виду, вдруг у меня будет «вспышка»?
— Сможете, — с готовностью ответил он, откинулся на спинку стула и скрестил короткие пухлые ноги. — Здесь вы получите превосходный уход. Я не думаю, что у вас есть основания для беспокойства. Повышенная доза метотрексата будет держать под контролем ваш артрит. Это замечательный препарат, он очень успешно проявил себя в Америке.
— Мне он не понравился, — сказала мама, когда мы вышли из больницы. — Ты задала ему вполне разумный вопрос, а он говорил с тобой как с раздавленной букашкой.
— Он держит себя как король, — ответила я с улыбкой. — Давай звать его «Король-рыбак». Если Король говорит, что у меня все будет хорошо, значит, будет хорошо.
Я была в студенческом общежитии, в каморке, больше похожей на картонную коробку. Ребекка приехала со мной из дома — она тоже поступила в Бристоль. Мы обе чувствовали себя неуверенно в новом месте и договорились, что будем поддерживать связь, если даже наши корпуса окажутся далеко друг от друга. Странное дело, но мы всегда оказывались рядом. С самого детства мы были вместе, и ее семья была для меня вторым домом.
Я глядела на затхлые коричневые шторы, пустой гардероб, линялые стены. Глядела на свой багаж, ожидавший, когда его распакуют.
