И вот мы — я и мама — идем по светлому длинному коридору мимо служителей, толкавших инвалидные кресла с немощными людьми, мимо докторов в белых халатах, сиделок и посетителей. Из кухни доносился запах несвежей капусты. Моя походка снова стала упругой. Мне хотелось скорее попасть к доктору. Я улыбалась и просила маму не отставать.
Мы шли по новой сети коридоров, стены украшали яркие картинки — утки, пруды, лошади. В лифте мы нажали А — отделение ревматологии. Попали в приемный покой, где все были значительно старше меня. Леди в меховой шляпке сидела рядом со мной в инвалидной коляске. Она протянула свое направление, а когда сиделка сказала, что ей нужно взвеситься, на ее лице отразился ужас.
Маленькая леди с седыми кудряшками сидела, сгорбившись, в инвалидной коляске напротив меня. Она подняла голову, посмотрела на меня бессмысленным взглядом, и ее голова снова упала на грудь. Впервые мне стало не по себе.
Сиделка дала мне пластиковый горшок и попросила сдать мочу на анализ. На хождение в туалет у меня ушло пять минут.
Другая сиделка протянула мне листок с вопросами, на которые я должна была ответить. Я пробежала глазами некоторые из них.
— Вы можете одеться самостоятельно, в том числе завязать шнурки и застегнуть пуговицы?
— Открыть бумажную упаковку молока или стирального порошка?
— Донести до рта полную чашку или стакан?
— Встать со стула, на котором нет подлокотников?
— Ходить в магазин и по другим своим делам?
Против каждого вопроса давались такие варианты ответа: «без труда», «с некоторым трудом», «с большим трудом» или «не могу сделать», и я должна была отметить галочкой нужный вариант.
— Мама, какие глупые вопросы. Конечно же, я могу поднести чашку к губам! — удивленно сказала я, всюду ставя «без труда».
— Полагаю, некоторым это трудно, иначе здесь не задавали бы таких вопросов, — мягко ответила мама.
Я глядела на розовые стены. Круглые часы с большими белыми и черными цифрами показывали три часа дня. Я посмотрела сквозь стеклянные двери в отделение ревматологии, где непрерывно звонили телефоны и бегали сиделки.
Наконец меня вызвали. В 3.40. Доктор Бакли пожал нам с мамой руки и пригласил сесть. Последовали вежливые вопросы: сколько мне лет, где учусь в колледже? Сам он был из Канады. Расспрашивал меня о теннисе и учебе в Америке.
— Я играю в теннис, но моя жена все время говорит, что я слишком медленно двигаюсь на корте. Мне нужно избавиться вот от этого, — он засмеялся и ткнул себя в живот. Потом он подтвердил, что мои анализы крови указывают на диагноз — ревматоидный артрит. — Вы знаете что-нибудь об этом? — спросил он, обращаясь к нам с мамой.
