Пока мы доплыли до церкви, луна поднялась уже довольно высоко, и река под ней блестела уже не розоватым, а голубым цветом. Вдруг этот блеск исчез, и все кругом потемнело. Я поднял голову. Весь день высоко в небе плавали небольшие плоские облака, но до сих пор я не обращал на них внимания. Теперь эти облака были не белыми, а черными, и я увидел, что их довольно много. Значит, время от времени они будут закрывать луну и, чего доброго, это произойдет, когда я буду на кладбище. Минуты через две все кругом снова осветилось, но мне от этого не стало легче.
Вот и церковь. Игнат привязал лодку к тому же колу, что и днем. Всем надоело сидеть, все выбрались на узкую полоску низкого берега под бугром и стали полукругом передо мной. При свете луны ребята казались бледными, но, должно быть, по-настоящему бледным был только я.
— Ну, как, не раздумал? — спросил Юра.
Я лишь молча мотнул головой.
Маша смотрела на меня своими большими серыми глазами, в которых отражалась луна.
— Значит, Дима, ты идешь? — обратилась она ко мне каким-то очень мягким, почти ласковым голосом.
— И… иду, — тихо и с запинкой ответил я.
— Ну, счастливо тебе, — сказал Игнат, а Фая вздохнула:
— Ой, Димочка!
Потом все замолчали, глядя на меня, и я понял, что надо двигаться.
— Ну, пока! — сказал я и стал подниматься по тропинке на бугор, чувствуя, как постепенно слабеют и начинают подрагивать ноги, как сильно колотится сердце. Войдя в калитку церковной ограды, я остановился и снова представил себе аллею, страшные ворота, пустое кладбище. Может, все-таки плюнуть и вернуться? — подумалось мне, но я однако сделал еще несколько шагов в сторону ворот. И вдруг снизу послышался крик:
— Дима, постой, остановись! Дима, я что-то тебе скажу.
Это кричала Маша. Она тяжело дышала, как видно, бегом поднявшись на бугор. Ее и без того большие глаза были широко раскрыты.
— Дима, я должна тебя предупредить, — заговорила она вполголоса, оглядываясь назад. — Только ты никому ничего об этом потом не говори. Сергей с этим дураком Виктором Зверевым решили тебя сегодня напугать.
— Как напугать? — спросил я. Сергеем звали семнадцатилетнего брата Маши, а Виктором — его приятеля.
— Понимаешь, я дома проболталась, что ты пойдешь, а потом подслушала, как они сговариваются. Они решили взять с собой простыни, чтобы закутаться как привидения и пойти на кладбище. Кругом пойти, через мост… Заранее там спрятаться, а когда ты придешь, вылезти, закутанными в простыни, как привидения. Я сначала хотела им сказать, что все слышала, что этого нельзя делать, потому что ты можешь от разрыва сердца умереть, а потом решила: пусть себе идут, а я Диму предупрежу. И они, значит, пошли. Заранее пошли, чтобы место подходящее выбрать.
