– Мистер, почему я не могу сесть рядом с вами вперед?
– Тебе надо приглядывать за другими двумя.
– Они будут хорошо себя вести.
– Это ты так думаешь.
– Будут, если я им велю, мистер.
– Почему же до сих пор этого не случалось?
– Потому как я им велела плохо себя вести. Для смеха. Куда мы поедем?
– Искать для вас новое жилье, Дорис.
– Далеко от вас?
– Очень далеко.
– Послушайте, мистер. Мики, если взаправду, вовсе не плохой. И Марлин не глупенькая. Ты ведь не глупенькая, Марлин?
– Не очень глупенькая.
– И она может не пачкаться, если захочет, если я ей велю. Вот что, мистер, давайте договоримся: вы нас оставляете, а я прослежу, чтобы ребята хорошо себя вели.
– Ну а ты сама, Дорис?
– А я не должна хорошо себя вести. Я же не ребенок. Ну как, по рукам?
– Нет, не по рукам.
– Вы нас увезете?
– Непременно.
– Тогда подождите, увидите, что мы устроим там, куда вы нас определите.
– Ждать и видеть не собираюсь, – сказал Бэзил, – но, несомненно, в свое время услышу об этом.
Норт-Граплинг находилась в десяти милях; вытесанные из грубого камня и крытые дранкой дома изобличали возраст никак не меньший столетия. Расположилась деревенька в стороне от шоссе в расщелине между холмами, вдоль главной улицы протекал ручей, проходя под двумя каменными старинной постройки мостами. В дальнем конце улицы высилась церковь, размеры и пышность архитектуры которой доказывали тот факт, что за время, прошедшее с ее основания, когда весь остальной мир рос и развивался, Норт-Граплинг сокращалась и приходила в упадок.
На другом конце деревни под мостом и находилась усадьба «Старая Мельница». Это была именно такая – тихая, старинная, исполненная мирной тишины обитель, которая предстает в мечтах человеку, уставшему от тягостной необходимости зарабатывать хлеб насущный в жестоком тропическом климате. Мистер Харкнесс и мечтал об этом, год за годом трудясь в своей сингапурской конторе или отдыхая после работы на террасе клуба среди буйной зелени и грубой пестроты Юга. Он купил эту усадьбу еще молодым человеком на деньги, завещанные отцом, купил, приехав в отпуск, с намерением поселиться здесь когда-нибудь, выйдя в отставку, и годы ожидания омрачал ему лишь страх перед возможностью, вернувшись, найти это место «осовремененным»: с пятнами новеньких красных крыш на сером фоне и гудроновым покрытием извилистой деревенской улицы. Но современная жизнь пощадила Норт-Граплинг: вернувшись сюда, он застал это место точно таким же, каким увидел его впервые, когда шел здесь пешком поздним вечером, а камни кругом еще хранили тепло солнечных лучей, а легкий ветерок дышал свежестью и ароматом мирта.
