— Бросили стволы!, — отдал приказ Андрей Иванович.
Его команда была проигнорирована. Гена наконец опустил вниз предохранитель, а затем резко передёрнул затвор и стал поднимать ствол, направляя его на Светлану и детей.
И как в такой ситуации поступить? Я это знал и взял Ивановых на прицел. Но тут же на меня набросился Степан, ударил по автомату и увёл ствол в сторону. Но был ещё дядька, и он стал стрелять в мужиков. Действовал быстро и бил точно. Одна пуля — в голову Гены. Вторая — в тело Ильи. Ивановы упали, и Вага, не приближаясь к ним, провёл контроль. После чего посмотрел на меня и Степана.
Младший Иванов не дёргался. Он развёл пустые руки в стороны и молчал. Его взгляд был направлен на отца, и если бы я захотел, то мог бы его легко пристрелить. Но зачем? Разве он не прав? Парень не хотел, чтобы отец погиб, и на его месте я поступил бы точно так же, постарался бы этого не допустить.
— На колени, — сказал я ему. — Руки за голову.
Он подчинился. Парень опустился на колени, и, обойдя его, я ударил его ногой в спину. Степан упал, и я спутал ему руки.
— Убьёшь?, — безучастно спросил он.
— Нет. Полежишь спокойно. Потом решим, что делать. Но убивать тебя смысла не вижу. Ведь ты понимаешь, что иного выхода не было? Либо твои родственники, либо дети.
Степан промолчал, и, оставив его, я подошёл к Андрею Ивановичу, который отвесил мне леща и прошипел:
— Ты куда смотрел? Совсем разум потерял? Ты мог подумать, что девчонка заразная и приближаться к ней нельзя?
Я огрызнулся:
— Так вышло. Растерялся, а тебя рядом не было.
— Пора самому думать. Не маленький уже, и я не могу постоянно находиться рядом, чтобы твои сопли вытирать.
Можно обидеться. Но мне было не до того. Ведь я думал не о себе, а о девушке, в которую стал влюбляться и уже считал своей. Ну и о девчонках, к которым привык, конечно. Поэтому спросил старшего:
— Что теперь?
Андрей Иванович понял, что именно меня интересует, и ответил сразу:
— Оставляем Светку и девчонок на месте. Вещи у них будут, и палатку дадим. Продуктами, водой и лекарствами тоже поделимся. К себе их не подпускаем, стережёмся. Отъедем дальше, я полянку неподалёку видел. Потом посмотрим. Может, ещё всё обойдётся. Степана заберём. Пока расклад такой. Если есть какие-то мысли, выкладывай.
Свежих идей не было. Поэтому я с дядькой согласился, и мы поступили, как он наметил. Бросили Светлану и детей и перебрались на другое место с таким расчётом, чтобы ветерок с реки дул от нас. Я попытался поговорить с девушкой издалека, но она опустила голову и сделала вид, что мы незнакомы. Что это? Презрение или погруженность в собственные мысли? Я не знал. Просто смотрел на неё, и моя душа разрывалась на части, а в голове роились хаотичные мысли: «Как?! Почему?! За что?! Неужели Бог, если он есть, допустил это?! Ладно, мы с Андреем Ивановичем, на нас кровь! Возможно, заслужили мучительную гибель! А детей-то за что?! Чем они провинились?! А Светлана?! Какие грехи на ней?!»
