Оставались ещё жёны бандитов, но они сразу сообразили, что дёргаться не стоит, и мы заперли всех в сарай, вместе с мужчинами-работниками и детьми. И устроили осмотр территории. Убедились, что пленник не врал. В самом деле, имелись бензовозы. Целых три. Два с бензином и один с дизтопливом. И золото нашлось в подвале. А на складе много продуктов, наверное, целая фура: макароны и консервы, сахар и соль, напитки и мука, сушёные фрукты и спиртное. Ещё нашли генераторы. Два мощных, которые можно перевезти только на грузовике, и несколько мобильных. А также обнаружили медикаменты, полсотни больших ящиков, забитых всем, чем угодно. Тут тебе и антибиотики, и хирургические наборы, и мази с кремами, и любые витамины, и бинты с лейкопластырями. Такое ощущение, что Большой заехал в аптеку и купил всё, что в ней имелось. Кстати, как потом узнали, именно так всё и было.
На осмотр потратили час. После чего, собрав оружие, выпустили рабов.
С работягами понятно: одна семья, все Ивановы. Два пожилых мужика и молодой вихрастый парень с большим фингалом под левым глазом. Они подрядились поработать на богатого человека, делали всю работу на хуторе и лесной заимке. Большой их не обманывал, платил исправно. Пока не узнал про апокалипсис. Тут уже плевать на договорённости. Мужики попробовали уйти и потеряли свободу. Только Степан, младший, в драку кинулся и огрёб. А старшие сразу смирились и надеялись на счастливый случай.
Что же касается женщин-рабынь, то это бывшие «ночные бабочки». Они ублажали Пашу и Большого, когда бандюки выбирались на хутор, а в их отсутствие следили за порядком в доме или проводили время в ближайшем городе. Но и для них многое изменилось. Лидеры бандгруппы были с жёнами и отдали девок, молодых и симпатичных, своим бойцам, чтобы они немного успокоились.
— Твои предложения?, — садясь на лавку возле стены, спросил дядька.
— Можно здесь остаться, — уже мысленно представляя себе, в каком именно доме стану жить вместе с подругой, я закинул наживку. — Место неплохое и укромное. Нас здесь не найдут, и мы спокойно пересидим годик.
— Если хочешь, оставайся. А я иду дальше на север. Да и место это мне не подходит. Нехорошее оно. Муторно здесь. Всё не то, и придётся принимать чужое хозяйство.
Мне не понравилось упрямство родственника. Но была надежда, что он меня услышит и наше путешествие закончится. По крайней мере, временно. Поэтому я попробовал снова донести до него свои мысли:
