…Однако Кривой Нос Хальзова узнавать не спешил:
— Кто ты такой, что я тебя должен помнить? — высокомерно поинтересовался он.
— А сейчас?
Хальзов прикрыл ладонями нижнюю половину лица, изображая стоматолога в марлевой маске. Нос прищурился, его и без того неровное лицо еще более исказило мыслительное усилие.
— Завтра в двенадцать, — неожиданно назначил Хальзов.
— Что в двенадцать?
— Приходите завтра в двенадцать, я вас приму.
С этими странными словами доктор ударил рябого по зубам так, что они брызнули в разные стороны.
Произошла свалка, в центре которой, похожий на оживший сейф, возился Хальзов. Воспользовавшись суматохой, я совершил поступок, недостойный верного друга, — сбежал. Единственный охранник, не пожелавший связываться с Хальзовым, следил за мной с холодным интересом. Когда я двинулся мимо него, вежливо посторонился, вероятно испугавшись пистолета, и преследовать не стал. Странный тип…
Ввязаться в затяжную потасовку означало для меня прямым ходом направиться в Железнодорожный райотдел, а оттуда, вероятнее всего, на улицу Караваева. А Хальзову все равно ничего не сделается — он бронированный.
Головной офис Центра политических технологий размещается в трехкомнатной квартире на улице Восход в пятиэтажке рядом с «Аквариумом». Еще этот пивбар называют «Стекляшкой», но для меня он с детства — «Аквариум».
С полгода назад, прошлым летом я заезжал в Центр мимоходом вместе с Терехиным. Ничего особенного — и не квартира, и не офис. На кухне плита, три табурета и стол с круглыми следами от кофейных чашек, в гостиной диван под старым полосатым покрывалом, ученический письменный стол, книжный шкаф с двумя рядами нечеловеческих по глубине художественного содержания изданий, от брошюры с бессмертными ленинскими шагами — «то вперед, то назад» до «Последнего вагона на Север» и такого же последнего «Броска на юг»…
И лишь одна деталь ярко светилась среди неброского интерьера — секретарь-референт Марина, девушка лет двадцати пяти. Точнее сказать: не светилась, а сверкала загаром. Бессменной терехинский заместитель Миша, заметив мой интерес, проинформировал шепотом, что она такая загорелая везде, то есть во всех местах. От этого мне стало немного грустно — не от того, что референт загорелая во всех местах, а от того, что об этом знает заместитель.
Теперь, в конце зимы, никаких существенных перемен в Центре политических технологий не произошло, не считая того, что кухонный стол завалили остатками сегодняшнего роскошного фуршета. И к сожалению, в квартире не наблюдалось референта.
