Я успел выстрелить вслед мелькнувшему в противоположном конце кухни светлому пиджаку, но не попал. Вернее, как говаривал медвежонок Винни-Пух, не то чтобы не попал, а в спину не попал. Рядом с дверью кулинары для красоты прикрепили лакированную доску с изображением глухаря. В эту промысловую птицу и ударилась пуля. Глухарь вздрогнул и свалился на пол, как настоящий.
Спина мелькнула и исчезла. Перепрыгнув через соус, я пробежал вдоль печек.
Кухня плавно переходила в короткий коридорчик с несколькими подсобными помещениями, одно из которых, в частности, было увенчано зловещей табличкой «Разделочная». Опять же, чтобы бесповоротно разделаться с поднадоевшим частным детективом, невысокий блондин в вишневых ботинках мог притаиться в одном из цехов, поэтому я миновал отрезок со всеми возможными предосторожностями. Засады не оказалось, только из овощного отделения неожиданно выдвинулось испуганное женское лицо. Я едва не нажал на спуск… Лицо сказало: «Ой!» и спряталось обратно.
Коридор имел два выхода, я выбрал один наугад и… ошибся. Дверь привела в боковую рекреацию гостиничного холла, куда на шум торопилась местная пятнистая охрана в количестве пяти бойцов с двумя стволами.
— Бросить оружие! Руки за голову! — профессионально поставленным голосом рявкнул неприятный тип с кривым носом.
Если он такой крутой, что ж тогда убивает лучшие годы в гостинице? Или здесь деньги платят?
— Ребята, — сказал я, миролюбиво опуская пистолет. — 51 свой. Здесь не пробегал такой тип — блондин в… ботинках.
Определение прозвучало довольно нелепо. Хотел сказать в вишневых ботинках. Но уж больно это смахивало на название французской комедии — ребята могли решить, что над ними издеваются.
— Ствол на пол! Руки за голову! — повторил Кривой нос с такой окончательной интонацией, что я решил: хрен с ним, с французским блондином, самому быть бы живу.
…И я совсем уже был готов подчиниться, как вдруг из-за спины у меня наружу вывалился человек-гора Хальзов, настоящий товарищ. Не успел он разобраться в обстановке, как рябой заехал ему рукояткой пистолета по уху. Доктор встал, покачиваясь, словно оглушенный бык. Он и был-то оглушенный, мало что после коньяка соображал, а еще по уху… Но постепенно в его глазах затеплились тусклые лампочки сознания.
— Разве вы меня не помните? — обратился Хальзов к рябому с горючей обидой в голосе.
Я всегда удивлялся количеству его знакомых. Когда Саня идет по центру города, пешеходы раскланиваются с ним через каждые двести метров. Среди них водитель троллейбуса номер семь и стриптизерша из «Вавилона», центровая женской баскетбольной команды мастеров и киномеханик «Победы», начальник управления охотничьих ресурсов областной администрации и дворник магазина «Универсам», известный бандит Зефир и хрупкая кареглазая секретарша Заельцовского народного суда. С центровой баскетболисткой Шура и меня однажды познакомил. Ее розовые ушные раковины маячили очень высоко, я испугался, что если с ней заговорить, то получится, как во время телефонных переговоров со штатом Флорида — ответа дожидаешься пару секунд, но девушка оказалась на удивление реактивной и общалась остроумно.
