Господствующая мысль Тациана при составлении его знаменитого "Диатессарона" также не могла быть одобрена правоверными. Разногласие Евангелий его возмущало. Стремясь прежде всего устранить возражения, представляемые разумом, он в то же время отверг и то, что всего более служило к поучению. Все, что в жизни Иисуса слишком приближало, по его мнению, Бога к человеку, было принесено в жертву, без пощады. Как ни была удобна эта попытка слития Евангелий, от нее отказались, и экземпляры "Диатессарона" были уничтожены насильственно. Главным противником Тациана, в этом последнем периоде его жизни, был его прежний ученик, Родон. Разбирая одну за другою "Проблемы" Тациана, этот самомненный толкователь брался ответить на все возражения, возбужденные его учителем. Он написал также коммеитарии по вопросу о шести днях творения. Если бы книга, посвященная Родоном разбору стольких труднейших вопросов дошла до нас, то нам, без сомнения, пришлось бы убедиться, что он был менее благоразумен, чем Апеллес и Тациан: те осторожно сознались, что не могут их разрешить.
Вера Тациана изменялась по мере того, как у него возникали новые толкования. Наполовину побежденный на Западе, гностицизм еще процветал на Востоке. Объединив заимствованное у Валентина, Сатурнина, Маркиона, ученик св. Юстина, забыв учителя, впал в бредни, которые, вероятно, обличал, когда жил в Риме. Он стал еретиком. Считая вещество мерзостью, Тациан не мог допустить, чтобы Христос имел хотя малейшее с ним соприкосновение. Половые сношения между мужчиной и женщиной составляют зло. В "Диатессароне" Иисусу не присваивалось никакой земной родословной. Следуя некоторым апокрифическим евангелиям, Тациан должен бы был сказать: "В царствование Тиверия, слово Бога родилось в Назарете". Довольно логично, он даже дошел до утверждения, что тело Христа было лишь видимостью. В его глазах, употребление мяса и вина делало человека нечистым. Он требовал, чтобы при совершении таинств употребляли только воду. Он прослыл поэтому вождем многочисленных сект "енкратитов" или воздерживающихся, возбранявших себе брак, вино и мясо, появлявшихся повсеместно и считавших себя строгими исполнителями христианских правил. Из Месопотамии эти идеи распространились в Антиохию, Киликию, Писидию, по всей Малой Азии, в Риме и Галлии. Малая Азия и, в особенности, Галатия остались их центром. Одинаковые стремления возникали одновременно в нескольких местах. У язычников также были добровольные лишения циников. Очень распространенная совокупность ложных понятий приводила к мысли, что так как корень зла заключается в плотской похоти, то возвращение к добродетели предполагает отказ от самых законных желаний.
