•
Громкий крик заставил всех встрепенуться. Послышалась яростная ругань. Потом рыдания. Ричард, пробегая мимо Джо, на ходу крикнул:
– Это Сэлли, Сэлли! Он ее до смерти забьет!
Джо сразу стряхнул с себя полудремоту. Он знал, что у двенадцатилетней Сэлли вот уже много дней жар, а она ходит на фабрику, вынуждена ходить, потому что дома тяжело больная мать и отец без работы. Джо дружил с Сэлли. Подхватив охапку негодных веретен, он побежал в тот ряд, где работала Сэлли. Девочка лежала на полу, и Очкастый Черт таскал ее за волосы и зверски стегал плеткой.
Размышлять было некогда. Будто нечаянно, Джо рассыпал веретена прямо под ноги Очкастому, и тот, оступившись, растянулся на полу. По цеху пробежал короткий, едва вспыхнувший и тут же погасший смешок.
Джо мигом отшвырнул плетку в сторону. Другой пнул ее ногой еще дальше. А потом плетка и вовсе исчезла. Тщетно Очкастый Черт требовал ее вернуть. На этот раз все держались стойко.
Наконец старший надзиратель понял, чтó происходит. Бунт? Неповиновение начальству? Он засопел. Взгляд его упал на Джо.
– Ну погоди же, собачье отродье! – заорал он. – Я из тебя котлету сделаю! – Белл сгреб мальчика в охапку, приподнял и швырнул с такой силон, что Джо отлетел на несколько шагов. Скрючившись, лежал он на полу в проходе, не в силах встать.
Но это было только начало. Белл огляделся. Лицо его было сизым от ярости.
– Эй, Блек! Блек! Сюда!
Дети стояли ни живы ни мертвы.
– Запишите! Всему ряду штраф по одному шиллингу. Это же бунт!
Блек, дрожа, записывал фамилии.
– А Клингу… – Очкастый Черт помедлил, – три шиллинга. Понятно? Три шиллинга!
У Джо даже в глазах потемнело. Его словно обухом по голове ударило. Три? Три шиллинга?
Но тут вдруг зазвонил сигнальный колокол.
– Что случилось? – Белл обернулся. – Перерыв? Не может быть!
Из конторы, взволнованно размахивая руками, прибежал рабочий. Он шепнул что-то на ухо старшему надзирателю. Тот даже в лице изменился.
– Черт побери! Сейчас, среди ночи? Что они, спятили? – и со всей прыткостью, на какую только был способен, выбежал из цеха.
Дети, еще не оправившись от испуга, настороженно подняли головы. Даже Блек перестал писать.
Очкастый Черт вернулся расстроенный, остановил машины и в наступившей сразу тишине скомандовал:
– Внимание! Подойти поближе!
И, когда дети, выйдя из рядов, сбились перед ним в кучу, он с ласковой вкрадчивостью в голосе заговорил:
– Так вот. К нам явились какие-то посетители. Это среди ночи-то. Хе-хе! Неизвестно, куда они пожелают пойти. Может быть, к тростильщицам. А может быть, и к нам, мои цыплятки. – Он чуть ли не ворковал. – Хотят поглядеть, как прилежно вы трудитесь для родины и ее величества королевы. – Но на этом притворная мягкость его иссякла, и уже своим обычным голосом он заорал: – Может, кто из вас проболтался, а? О ночной смене и так далее?
