— Сразу за тобой пошлем, отрок, — не глядя на него, ответила Маргарита: она удовлетворенно оглядывала сестринский сектор, который терял свою сплоченность. Разномастные мужички из команды «Железнодорожник» стягивались к сестрицам и, судя по их довольным физиономиям, заводили разговоры, далекие от агитационных.
— А хотите, погадаю? — Романов неожиданно для себя самого подошел к Маргарите вплотную и взял ее крупную мягкую руку. Он вгляделся в эскизные линии на широкой ладони и, нахмурив брови, с серьезным видом заговорил: — Зрю глубоко четность святую, — он провел пальцем по одной из линий.
Маргарита недоверчиво хмыкнула, опасливо посмотрела на него, но руку не отняла.
— Мэром станете, красавица. Вижу предков влиятельных, — Романов поцокал языком. — Воссядете в кресло Александрии Петровны, и распространите идеи свои в массы. Триумф будет! Но недолгий, — Романов наклонил голову. — Так-так, вижу почему. Неподготовленных и слабых умов коснется четность, но она их и разрушит. Не захотят люди возжелать добра ближнему, а уж как четность в умы мужеские войдет, так и возникнут пары ненадежные. И желать они будут себе всякое не по вашему канону и забудут благодетельницу свою. И ждет вас пожизненный запрет на въезд.
Романов перевел дыхание:
— Дальше туманно, у вас тут Юпитер зашел за Водолей.
Новый голос внутри Романова подсказывал, что нет более удачного союзника для его мэрства, чем Маргарита. И так же, как в агитационные дни с Александрией Петровной, он сопротивлялся этому голосу и не хотел ему следовать. Романов помассировал виски и серьезно посмотрел на Маргариту.
— Мне потребуются влиятельные люди, когда я вступлю в должность, — не дрогнув, продолжил он.
Маргарита перевела тяжелый взгляд на Романова, ухватилась за лацкан его пиджака одной рукой и тряхнула так, что секундомер подпрыгнул у нее на груди. В секторе сестриц смолкли голоса.
— А ну, посмотри на меня орлом! Что ж ты все как дохлый птенец, — она тряхнула его еще разок, и Романов чуть не задохнулся. — Держи марку, победитель несчастный. Он уж и победил, и посты раздал. Уверовать бы тебе, но, вижу, мозгов многовато. После нашей победы потолкуем, бабы — они жалостливые, — протрубила она и отпустила руку.
Романов засмеялся и закашлялся одновременно, в груди саднило от цепкой Маргаритиной хватки. Он отошел к перилам, посмотрел на нелепую гигантессу, салютующую своим приспешницам, и ему показалось, что он видит ее из окна набирающего скорость поезда. Если бы он смог ее уговорить, лучшего союзника было бы не найти. Теперь же она оставалась на заброшенном полустанке, огромная и бесполезная. Так, наверное, гроссмейстеру жаль ферзя, лежащего рядом с доской, которого больше нельзя взять в игру.
