— Кадры переманиваешь? — пробасил знакомый голос за его спиной.
Романов обернулся и не ошибся. Маргарита решительно надвигалась на него, подобрав полы балахона. Несмотря на весь свой рост, ему представилось, что он вот-вот столкнется с разъяренным бегемотом.
— Какие еще кадры? — не понял Романов. — Нарушил строгие правила святой четности? — не сдержался он и тут же пожалел. Лицо Маргариты Ивановны налилось краской.
— Подслушивал?! Голоса женщин тебе не получить, ясно? Я им как мать! — она схватила свисток и издала пронзительный звук. На свист к ней тут же засеменила сестрица в белом платке, на ходу роняя под ноги увесистые упаковки бумаги, перевязанные веревкой.
— Понимания не достигоша, — вздохнул Романов и на всякий случай сделал шаг назад. — Кстати, вы не видели здесь Щур? У меня к ней дело.
— Видела! Вот она собственной персоной, сподвижница твоя, — рявкнула Маргарита и рванула оберточную бумагу на одной из пачек.
Слоган «Новый мэр — новый мир» запестрел у него перед глазами. С предвыборного плаката сквозь дыру в оберточной бумаге на Романова презрительно смотрела Александрия Петровна.
— А это забери на память, да смотри почаще, мозги на место встанут, — она пнула к нему ногой еще одну упаковку. На листовке, приклеенной сверху, была изображена сама предводительница в белом капюшоне.
О, это будет славная охота, подумал Романов, образцово-показательный паноптикум. Он отчетливо представил предвыборную битву Ящера с серым бегемотом.
— И вот еще — с собой прихвати, — Маргарита подняла и, с остервенением разорвав бечевку, швырнула ему под ноги самую внушительную по размеру пачку. Та лопнула от удара, и вырвавшиеся на волю глянцевые плакаты покрыли землю вокруг. — И советую сжечь их сразу, чтобы не позориться!
От неожиданности Романов не сразу понял, что смотрит на свое собственное лицо. Подпись под его портретом гласила: «Романов — наш кандидат».
Я об этой встрече столько передумал, что мог бы уже роман написать… Как Иван Андреич. Что? Расскажу, конечно. Уважаемые радиослушатели, сейчас вы познакомитесь с аудиоверсией этого ненаписанного произведения, желающие могут приобрести диски в магазинах города. Только, чур, не обниматься, уважаемый медработник, это отвлекает.
Тем летом случилось страшное — деревенские объявили мне бойкот. Бойкот был как упавшая гильотина, со мной не разговаривал никто из ребят, с которыми мы только вчера гоняли на великах в Ильинское смотреть на новый страшный могильный памятник. Долго катили через поле, я помню, как пшеница хлестала по ногам. Потом задержались на речке и упустили время. Обратно сократили дорогу по темноте мимо хутора, где жил человек, которого никто никогда не видел. Это отдельная история.
