— Какая еще власть? — не понял Бориса Романов. Александрии Петровны нигде не было видно. — Где Щур, не в курсе? У меня к ней дело.
— У начальства свои дела, мы понимаем, — заговорщицки проговорил Борис. — Пойдем-ка пока, пройдемся. Народ, пойми, он тоже человек. Было дело работал я на железке под Ростовом… И не то чтоб я руководство, но времена, всекаешь, какие — контейнеры аккурат через меня шли. Своим, конечно, я самое фильдеперсовое, — Борис развязно подмигнул. — Понял к чему веду? Не забудь меня, как время придет, Дмитсергеич. Давай, колоти вот здесь, первый участок будет, — удовлетворенно проговорил он и с размаху воткнул колышек в просвет между плитами. Романов со злостью одним ударом молотка вбил колышек с табличкой.
Площадь заполнилась почти музыкальным шумом субботника, и стала казаться еще просторнее. Разрозненные звуки метел иногда прерывались долгим, словно замедленным звуком переворачиваемых носилок. Около недостроенной трибуны слышались многоточия и пунктиры молотков. Романов успел оглядеть все вокруг и убедился, что Александрия Петровна не принимает участия в руководстве коллективным трудом.
Мимо прошагали Света и Петр Пиотрович с носилками, гружеными битым кирпичом. Пожилой сосед вздыхал, пот крупными каплями стекал с его лба. Света берегла белоснежную юбку и поминутно оглядывала ее, словно на ней могла осесть радиоактивная пыль.
— Дмитсергеич, для тебя плывет! — громко заявил Борис, и Света обожгла их взглядом.
Пожалуй, пора искать гражданку Щур лично, подумал Романов. Общество Бориса начинало действовать ему на нервы.
— Успехов в борьбе за чистоту! — Романов тряхнул кулаком. — Я к Щур, — сказал он, развернулся и тут же заметил фигуру Александрии Петровны, исчезнувшую за штабным тентом.
Он заглянул в штаб и обошел трибуну, похожую на могучее ископаемое. Скелет ископаемого оброс досками сверху и уже начинал расцветать яркой синей краской снизу. Кирпичик, измазанный с головы до ног, старательно возил кистью, поминутно поправляя заляпанные очки. Покачиваясь от ветерка, вверх ползли на веревках ведра с инструментами.
Романов не мог отделаться от мысли, что люди по участкам распределены вопиюще неправильно, крайне неэффективно. Где-то их больше, чем нужно, а где-то не хватает. От царившего беспорядка заныло в затылке. Странное, незнакомое ощущение казалось близким тому утреннему озарению по поводу молотка, зависшего над ногой Доезжак, будто они лежали в соседних ящиках каталога правильных решений. Он едва успел заметить, как Александрия Петровна, не меняя безупречной осанки, свернула к домам на краю площади и села в милицейский газик. Через мгновение тот сорвался с места.
