— Хотя с другой стороны, правильно не пустили, — Кирпичик сдул с носа кусочек пены, — вдруг оно там еще не доразвалилось.
— Светает уже, а мы все возимся, — Романов дернул цепочку с пробкой, и вода зашумела, послушно удаляясь водоворотом в сток. Говорить больше не было сил. Он не знал, зачем ему так необходимо попасть на развалины, что он думал там найти, ведь он не представлял, какой из домов мог быть тем самым. Но ясно, что кое-кто весьма могущественный снес дома только затем, чтобы не дать ему ни единого шанса. И скоро ему придется ответить на романовские вопросы.
Когда Кирпичик по обыкновению устроился на полу, Романов еще некоторое время стоял на балконе и курил. Сквозь дымку ночной город стал похож на открытую шкатулку с драгоценностями. Нужно выйти на улицу, окунуться в это мягкое свечение, и тогда все желания исполнятся, и все будет так, как должно быть. Романов зло сплюнул и пошел спать.
Проснувшись, он сильнее натянул плед на голову и отвернулся от окна с гомонящими птицами. Сквозь дремоту он услышал шорох.
— Сегодня субботник, — негромко проговорил кто-то рядом и потащил плед с его плеча.
Романов молча дернул его обратно и открыл глаза в темноте, чтобы всплыть на поверхность уже подготовленным. Завернутый в кокон одеяла взъерошенный Кирпичик протопал босыми ногами к окну. Перегнувшись через подоконник, он повис над двором, разглядывая происходящее там.
— Оливия в костюме, — доложил он, придерживая сползающее одеяло.
Романов зарычал и положил подушку себе на лицо. Не хотелось просыпаться и видеть этот город, пустой и бесплодный.
— А Бэлла в засаде, ищет новую жертву. Степан Богданович командует полевой кухней, охраняет провизию, — продолжал Кирпичик.
— Ого, смотрите, кто идет! — воскликнул он и звонко продекламировал:
С обрезом Борис выходит во двор.
Влезает Борис на высокий забор.
Котята сбиваются в стаю с испугу
И косяком улетают на Кубу.
Романов с трудом встал, надо было закрыть это чертово окно. С пустым мешком в руках двор торопливо пересекал упитанный и лопоухий мужичок в костюме. Тот самый, пижамный, которого он видел утром первого дня.
— Ну, и где обрез? Шел бы ты домой, поэт, — буркнул он Кирпичику, отмахнувшись от влетевшего пуха.
Во дворе оживленные соседи собирались в группки тут и там. Возле арки стоял сверкающий красный автобус, а у трансформаторной будки раскладывали столы — похоже, обустраивали штаб. Рядом со столами Романов разглядел седоватого соседа в жилете с тысячью карманов и собаку, вышагивающую в комбинезоне защитного цвета.
