Зима с Франсуа Вийоном | страница 33



Было холодно и ветрено, но ясно. Солнце опускалось к усталой земле, покрывая голые деревья, стены и островерхие крыши предместья зимним румянцем. Жан-Мишель беспокойно поглядывал на небо, пытаясь рассчитать, сколько у него ещё остаётся времени, чтобы успеть в Париж до закрытия ворот.

Наконец вернулась мадам Дюран, представ перед Жаном-Мишелем живым свидетельством того, о чём писал Вийон и на что он, Жан-Мишель, прежде не обращал внимания. Мадам Дюран была уже не молода, но и не стара — а в том самом возрасте, когда красота уходит, оставляя по себе лишь память, тень, лёгкий след. В глазах, ещё недавно игривых, смеющихся и кокетливых, уже маячила тревога, которую Жан-Мишель нередко замечал у старух. Сама мадам Дюран наверняка осознавала эту тревогу и всячески отгоняла её, стараясь выглядеть моложе. Жан-Мишель подумал, что она делала это не столько из кокетства, сколько из желания быть во всеоружии перед лицом будущего, которое вот-вот подойдёт к ней совсем близко, посмотрит на неё в упор и уже не оставит ей выбора. Может, в своём слишком уж очевидном стремлении спрятаться от времени она и выглядела немного глупо, но всё равно Жану-Мишелю не хотелось сравнивать эту женщину со стёртой монетой, как это сделал Вийон в своей балладе. Не хотелось и делать саркастический вывод о том, что с уходом красоты для женщины уходит вся жизнь, оставляя лишь жалкое прозябание и тоску по минувшему… Жан-Мишель никогда так не думал — и очень сомневался, что Вийон на самом деле так думал. Нет, за этими словами мэтра Вийона скрывалось что-то другое, о чём он не сказал прямо, — какая-то история, может быть, рана или потеря, разбитое сердце и разбитые надежды…

Выслушав печальные новости про своего родственника, мадам Дюран пригласила Жана-Мишеля в дом отогреться и поесть. Он с радостью согласился, потому что совсем продрог, только из-за этого проворонил время — когда он распрощался с мадам Дюран и подошёл к воротам Сен-Мартен, они уже закрылись.

Жан-Мишель цыкнул от досады и остановился, раздумывая, что теперь делать. До утра в Париж было не попасть — значит, оставалось дожидаться рассвета на каком-нибудь постоялом дворе. Жан-Мишель посмотрел на тёмный силуэт Монфокона на фоне тусклого неба, подумал, что вечер будет долгим, а лишняя миля погоды не делает, — и решил прогуляться до Монфокона, пока не стемнело. Специально ехать на Монфокон он вряд ли когда-нибудь осмелился бы, но посмотреть на него поближе хотел, особенно после «Ballade des pendus». Хотел понять, разглядеть что-то смутное, что маячило между строк во многих стихах Вийона, касавшихся смерти.