Жан-Мишель задумался.
— Знаешь, в какой-то момент я почти поверил, что в этом деле виноват Вийон. Но одна деталь меня смутила, а теперь всё больше убеждает в невиновности Вийона.
— И что же это?
— Сермуаз, увидев Вийона, закричал: «Клянусь Богом!» Ничего себе! Это же богохульство! Я с детства усвоил, что подобные клятвы — большой грех! Честный, смиренный, праведный священник никогда так не скажет!
— Вот именно, друг мой.
Анри немного помолчал и спросил:
— Жан-Мишель, а теперь ответь мне, что ты думаешь во всей этой истории про самого мэтра Вийона? Со священником всё более-менее ясно, а что ты можешь сказать про поэта?
Жан-Мишель удивился.
— Что про него можно сказать кроме того, что он жертва обстоятельств? — Он задумался. — Ну… сразу видно, что Вийон — человек книжный… растерялся… а больше — не знаю. А ты что скажешь?
— Я сейчас вспомнил его стихи — помнишь, где он рассказывал, что сидел в тюрьме, его пытали? Вот это была трагедия, по сравнению с которой Эсхил, Софокл и Еврипид, вместе взятые, — детский лепет. Уж поверь мне, друг мой, для Вийона это было гораздо страшнее смерти.
— Конечно, это ужасно, но всё-таки почему ты так думаешь?
— Потому что Вийон побежал от Сермуаза без оглядки. Я сперва не мог понять, чего он так испугался, а теперь понял.
— Ну?
— Да крови! Собственной крови. Сермуаз ткнул его кинжалом в лицо, рассёк губу — это не страшно, просто крови много. А сама-то по себе стычка пустяковая.
Жан-Мишель покачал головой.
— Анри, неужели разъярённого Сермуаза с кинжалом мало, чтобы испугаться? Мне бы хватило.
Анри рассмеялся.
— Вот за что я тебя люблю, друг мой, — на тебя стоит только посмотреть, как пропадает желание не то что нападать на кого бы то ни было — даже думать об этом. Сразу понимаешь, что это добром не кончится… Честно скажу тебе, Жан-Мишель, — будь я на месте Вийона, я не испугался бы так, чтобы убегать. Только не сочти, что это пустое бахвальство. Я знаю, о чём говорю, я однажды был в похожей переделке.
— Ты?! Как Вийон?
— Ну да.
— Ты мне не рассказывал… Когда?
— Да пару лет назад. Привязался ко мне возле постоялого двора один дурачок. Выпил кислятины, которую в той дыре называли вином, налился кровью и полез искать ссоры. Здоровый такой бык. Я тоже не хилый, как видишь, но мне против него идти врукопашную — даже думать нечего.
— И что?
— Он выхватил кинжал, я тоже… Начало было очень похоже. И он тоже задел меня, кровь показалась. Я сразу понял, что это пустая царапина, но он меня разозлил. Я махнул кинжалом, очертил вокруг себя полукруг, он отскочил, я быстро поднял с земли палку и дал ему сдачи, выбил у него кинжал и поставил ему пару синяков… Ну и всё — дальше его же дружки схватили его под руки, оттащили… Такие стычки в Париже — обычное дело, на грешной земле живём как-никак. Тут нечего бояться, понимаешь?
