Бриндур поднял голову и посмотрел на Изгримнура. Красные при свете факелов глаза делали лицо тана старше на пару декад.
– Это принадлежало ему.
Бриндур приподнял обгоревшую руку так, чтобы свет попал на браслет.
– Он добыл его в качестве трофея на Поле Краки, сражаясь с остатками армии Скали… всего полгода назад.
Увидев на лице герцога недоуменное выражение, Бриндур печально моргнул и тихо произнес:
– Это Флоки. Мой сын. Они сожгли его заживо и прокатили на повозке вниз с холма, чтобы напугать нас, как детей.
Он медленно покачал головой:
– Пусть Бог накажет их! Пусть Он проклянет весь их народ!
Через какое-то время тан снова заговорил – на этот раз шепотом:
– Как я расскажу жене о смерти сына? Получится дурацкая история.
– Нет ничего хуже этого, – согласился Изгримнур. – Знаю по себе.
Слудиг коснулся его руки, напоминая, что им предстояло сделать много дел.
– Оставайся здесь, Бриндур, – сказал герцог. – Похорони своего сына… и других наших воинов. Сверни лагерь и, когда сможешь, следуй за нами.
– Ну, а чем мне теперь еще заниматься? – ответил Бриндур.
Изгримнуру не понравилось, как это прозвучало, и он почувствовал почти облегчение, оставляя тана хоронить солдат. Бриндур был хорошим человеком, но, наверное, смерть Флоки сильно повлияла на него. Тем не менее Изгримнур понимал боль мужчин.
– Мы все будем помнить твоего сына, – сказал он. – Пусть Бог прижмет его к Своей груди на небесах. Фокусы норнов и то, как Флоки принял смерть, – все это ничего не значит! Просто еще одна подлость в грубой войне, которую навязали нам проклятые фейри. Парня захватили в бою, и он умер как герой. Других мнений нет!
– Если ты так говоришь, Твоя светлость…
Бриндур опустил руку сына.
Изгримнур больше не хотел смотреть на сожженное тело. Оно выглядело древним злобным существом, пытавшимся принять человеческую форму.
– Это правда, Бриндур.
Лицо тана из Норскога оставалось неподвижным и пустым, как стоячая вода, но в его голосе появились рваные тона, которых Изгримнур прежде не слышал.
– Я не сомневаюсь в твоих словах. Но, Изгримнур, разве тебе не горько видеть, как много наших сыновей превратилось раньше срока в павших героев? Я лучше видел бы Флоки живым… в окружении своих собственных детей…
Герцогу нечего было сказать. Он даже не мог впустить в себя настоящую печаль, поскольку знал, что она сделает его слабым – и именно в тот момент, когда ему требовались сила и скорость в быстрых маневрах. Он и Вигри должны были нагнать норнов на открытом пространстве, прежде чем те успели бы найти другое убежище или, хуже того, ускользнуть в защищенную крепость под горой Пика Бурь. Он похлопал Бриндура по плечу и кивнул Слудигу, приказывая следовать за ним, затем оставил тана горевать над телом сына.
