Робертино задумался. Да, он и правда был одним из немногих, кто попал в паладинский корпус девственником. В Фарталье царили в общем-то свободные нравы, и обычно молодежь открывала для себя мир любовных утех довольно рано. Так что когда юноши достигали возраста, в котором могли стать кадетами паладинского корпуса, большинство из них уже не было девственниками. К примеру, среди ровесников Робертино в корпусе, похоже, только он один и был девственником. До корпуса не успел, а потом решил, что раз уж такая его судьба – стать паладином, то надо с этим смириться и соблюдать устав и обеты. Так что Марионелла права – это был все-таки его выбор.
– Наверное, да. Пожалуй, что да, – кивнул он. И жалобно спросил:
– Но что мне тогда делать с этими снами, которые меня уже извели?
Марионелла погладила его по руке, потом написала на дощечке: «Это всего лишь сны. Ты – человек, и ты паладин. Они тебе не страшны». Улыбнулась и дописала: «А ко мне можно приходить просто поговорить, это тоже помогает. Многие только поговорить и приходят».
Паладин облегченно выдохнул, быстро допил чай и сказал:
– Спасибо, сеньора. Большое спасибо…
Она снова разгладила табличку и написала: «Если хочешь, я могу тебя подстричь и причесать».
Предложение было странным на взгляд непосвященного, но младший паладин понял, что оно означало. Как полутилвит-тег, Марионелла, по всей видимости, была способна к волшебству этих благих фейри, в частности, снимать с людей темную силу и дарить светлую. А волосы... Издревле считалось, что волосы связывают человека с «тонким планом» и могут накапливать как хорошую силу, так и плохую. Потому-то в давние времена маги щеголяли длиннющими бородищами, а магички – косами до пола, да и паладины тоже отращивали хвосты чуть ли не до пояса, хотя по уставу полагалось не больше пятнадцати дюймов от затылка. С тех пор магическое искусство сильно продвинулось вперед, и нужда в этом отпала, но по традиции магики и магички и в нынешние времена все-таки носили длинные волосы, хоть и не настолько длинные, как в старину. А паладины – по-разному. Странствующие обычно носили коротенький хвостик, храмовники строго следовали уставу, а придворные и городские – кому как нравилось. Капитан Каброни не очень-то жаловал «длинные патлы» и вполне мог подойти к излишне, на его взгляд, волосатому паладину, достать из кармана портновский мерный ремешок и старательно замерить длину волос, и если ему покажется, что она хоть немного больше дозволенной – самолично складным ножом срезать «лишнее», причем как попало. Бывало, что и под корень. С другой стороны, паладину по уставу положен хвостик, и за его отсутствие тоже можно было заполучить капитанскую нотацию, если Каброни пребывал в плохом настроении. Так что все придворные паладины на всякий случай следили, чтоб волосы не отрастали длиннее, чем на двенадцать-тринадцать дюймов. Вот и сейчас он машинально сгреб свой хвостик в ладонь, проверяя, не пора ли подрезать. Вроде бы нет, но опасно близко к недозволенному. Хм, может, попробовать Марионеллино волшебство?
